— Это из Штатов пришло, а у них, видать, сохранились с ними контакты кой-какие, — уверенно сказал Крысолов.
— Не знаю, но картинку эту до сих пор помню, — Дмитрий как-то передернул плечами и умолк на несколько секунд.
— Ну, а дальше — рабу хозяина сменить — проще простого. Я и не сопротивлялся даже — произнес формулу про пророков и предвозвестников Пути, лично спастись обещал, за что братьев и поблагодарил — на том мое обращение и закончилось. Охранники тоже — как один, записались — пример больно наглядный уж был. Может, Бергман бы отказался, думаю — да его во время боя убили. Что интересно — кое-кто из бабаевских думал, что вот сейчас — скажу, а потом — убегу, да и наплюю на все это… Точно, как, наверное, и многие из власовцев думали, перед строем в концлагере выходя — сейчас мяса поем, а потом уж. А потом до конца войны вместе с фашистами воевали — ну, недосуг все как-то убежать — завтра, может. Или послезавтра. Здесь первый шаг важен — и они сделали его, когда смотрели, как Бабаеву ноги объедают. А чтобы не задумываться сильно потом, кто ты был, и где ты теперь — некоторые такими ярыми последователями Пути стали — только держись! Ну, проще оно женщин да детей стрелять, если сам себя убедил — что так надо — для Пути, которого ты раньше не понимал, а теперь вот проникся…. Сразу на "шешнашку" они не пошли, готовились. Нас всех, новообращенных — в лагерь загнали, километров двадцать оттуда был у них. Ну и подготовка там была — я такого и представить не мог — чуть ли не круглосуточные тренировки вперемешку с проповедями.
— А Бабаева, что ж — так и не хватился никто? — с недоверием спросил Крысолов.
— Отчего ж — хватились, — усмехнулся Дмитрий, — сам то я не был там, а слухи доходили — приезжали, разбирались — а нет Бабаева. Был, ясное дело, был, немножко погостил, и во-о-н туда укатили они все. И пропали, говорите? Ай, жаль, какой же человек был! Понятное дело, если бы хорошенько поспрошать, да просто расследовать это дело, как раньше — и выяснилось бы все. Да только, как Бабаев исчез — за его наследство и перегрызлись все в один момент. Быстренько его область на три удела раскололась, в каждом по своему клану, причем в одном из уделов князьком стал паренек, шибко сочувствующий Наследникам. Так что мыслишка у меня имеется до сих пор — точно ли случайно Бабаев тогда в той деревеньке оказался? И как это они так быстро его придавили, уж не потому ли, что заранее знали к чему дело идет, ну или придти может? Опять же — толком никто и не знал ведь, куда хозяин делся — может, с девками на дальнем хуторе от дел решил отдохнуть — а грызня уже пошла. Как по сигналу, какому. Ладно, это все без меня происходило, а я тогда у Наследников "Курс молодого неофита" проходил. Там среди них кого только не обреталось — и врач был один. Узнали они, что я тоже доктор, да еще и реаниматолог — головами покивали — хоть и не совсем дело так уж нужное, Путем ходящие — смерти не боятся, но все же и не бесполезное совсем — каждый делу Пути должен в полной мере послужить. И если нужно еще в скорбях здесь помучиться — надо, значит, так. Опять же — "просветленным" надо за собой людей вести, Письмена толковать, недорожденных обращать — дел, короче — выше крыши, а кадров мало, да и не может быть их много — не каждый может "просветленным" стать, ох не каждый…. Ясное дело — "просветленных" и спасать надо в первую очередь, дабы без пастухов волки стадо не расхитили. Ну, плюс и увечья мои сгодились — хоть и не в полной мере, а почила на мне Благодать, так что достоин я оказался, "просветленных" лечить, а заодно — смену себе готовить. В общем, хоть по полигонам меня не гоняли, а сутки забиты были до предела — с 5-ти утра, как встал, на чтение Письмен, так до полуночи хрен ляжешь. Лечи-учи. Каждые четыре недели — группа курсантов, которых я должен научить правильно оказывать первую медицинскую помощь. В конце цикла — обязательная госприемка, с показом, в почти боевой ситуации, правильности наложения жгута, повязок, правильности транспортировки — ну, все, короче, по правилам военно-полевой хирургии.