— Да я тебя, падла, сейчас по стене размажу! — я скинул с плеча автомат. — Отвечай, когда спрашивают.
Видать в моих глазах и впрямь сверкнуло что-то уж очень кровожадное, поскольку язвенник мигом переменился в лице и попятился.
— Стоп-стоп, Максим, — Леший схватил меня за плечо. — А ну, охолонь! Ты чего человека пугаешь? Он ведь не знает, что мы очень спешим, что дело у нас важное, а не какая-то там пустая болтовня, что мы обращаемся к нему, как к местному, всеми уважаемому старожилу…
Леший говорил и говорил. Очень обходительно говорил, умело завлекая Бориса Хреновича в сети своей доброжелательности. Что этому чекиста долго и старательно учили, у меня не было ни малейшего сомнения. И вот когда клиент созрел, подполковник ФСБ задал главный вопрос:
— Где по вашему в городе могли еще сохраниться нетронутые, не разграбленные аптеки? Может знаете какую на отшибе?
— Аптеки? — высотник что-то шифровал в своем гребанном мозгу. — А, так это вы, наверное, для пацана хотите лекарств раздобыть? — Этот тип был в курсе. Ну конечно, он же присутствовал при утреннем обходе. — Так сестра его уже побежала.
— Куда побежала? — Леший опередил меня с вопросом.
— Как куда? На рынок. Я ей обстоятельно обсказал где там лекарства можно разыскать.
— Кто ж ей там эти лекарства просто так отдаст? — словно сам у себя спросил Нестеров. — Это же рынок, только сменять можно. А ведь у нее при себе ничего нет.
— Почему нет? — высотник пожал плечами. — Автомат свой может отдать. — Затем он перевел взгляд на меня и мстительно осклабился: — Правда, автоматом на рынке никого не удивишь, так что вполне могут и другую плату потребовать.
— Какую другую? — проревел я.
— Известно какую. Девчонка фигуристая, симпатичная, на такую у каждого встанет.
Здоровяк Леший едва удержал меня. Если бы не он… Язва Бориски стала бы самой незначительной из его болезней.
Те несколько секунд, которые я провел в железных лапах Загребельного, позволили опомниться. Лиза сама не знала куда сунулась. И этот урод высотник прав — рынок это совсем не то место, где процветают доброта, человеколюбие и порядочность. Там за все надо платить.
— Пусти! — приказал я Лешему. — Пусти, я в норме.
Когда Андрюха ослабил хватку, я вырвался и сделал шаг к выходу.
— Я с тобой, — Загребельный даже не спросил куда это направляется его приятель. Понял все и так.
— Как хочешь, — я буркнул первое что пришло в голову, так как в мыслях был очень и очень далеко от этого места.
— Ну и я, пожалуй, пойду. Эх, люблю рынки! Заскучать менту там не дадут, — слова Нестерова долетели до меня уже издалека. А его самыми последними, едва различимыми словами стали: — Боря, ты иди к пацану. Побудь с ним. Подведешь, ноги переломаю, ты меня знаешь.