— Госпожа консьержка, — очень учтиво начинаю я разговор, — вы случайно, не слышали какую-нибудь возню а доме прошлой ночью?
Она, вздымая свои похожие на метелки из перьев руки к небесам, которые в данном случае заменяет абажур с кисточками, восклицает:
— Бу! Святая Мария Плодородная! Конечно же, милейший! Конечно!
Я подмаргиваю Берю, но его Высочество, загипнотизированный запахами, уже ничего не соображает.
— Расскажите поподробнее, уважаемая мадам, — нараспев произношу я, и с такой любезностью смотрю на нее, что это граничит с похотливостью.
Она завязывает концы косынки и передвигает на плите кастрюлю на кружок поменьше.
— Вы представляете! — говорит она, вчера вечером действительно была ужасная возня. Два каких-то идиота устроили в доме ржачку.
Я изо всех сил стараюсь проглотить слюну. Я проглатываю ее и продолжаю:
— Они не скандалили?
— В каком-то смысле, почти что. Эти чокнутые скорее вопили, чем смеялись. Я подумала, что это какие-нибудь забулдыги. Я встала и пошла сказать, чтобы они прекратили: это серьезный дом, в нем живут порядочные люди. Но когда я вошла в подъезд, их там уже не было. Я открыла дверь на улицу и увидела, что они вошли в бистро, что и следовало ожидать.
Тогда я тихонько спрашиваю ее обворожительным и таинственным голосом:
— Вы ничего не заметили необычного?
Она хмурит брови.
— А что?
— На улице, напротив дома, никого не было?
Ее кактусовое лицо озаряется улыбкой, и я вижу, что во рту у нее осталось всего четыре зуба — гнилые, но свои, которыми она может только улыбаться и жевать пюре.
— Вы что-то смешное говорите, полицейский.
— А именно? — встревает Толстый.
— Снаружи то никого не было, а был кто-то внутри.
В моей подкорке раздается тревожный звонок.
— Что вы говорите, госпожа консьержка! И кто же находился в доме?
— Одна дама, — ответила она.
От этих слов мои железы любопытства начинают работать на полную мощность.
— Расскажите поподробнее!
Старушка приводит в порядок все увиденное ночью, чтобы рассказать об этом.
— Значит, когда я вышла, — объясняет она. — сначала я не заметила, что во дворе кто-то был. Я заметила эту даму, когда возвращалась назад: молодая, хорошо одетая, надушенная, мой милый! Но уж больно вонючие были духи!
Если славной старушонке нравится запах, который царит в ее сарае, нет ничего удивительного в том, что она называет «вонючими» арабские духи или духи «Мадам Роша».
— Вы с ней разговаривали?
— Само собой разумеется! Я спросила ее, что она делает в моем дворе. Хотя я в общем-то догадалась, почему она здесь, потому что она пряталась за мусорным ящиком.