Сложил руки на груди, Говард укоризненно покачал головой, будто она совершила глупый, ребячливый поступок. Собственно говоря, так оно и было, но признаваться в этом ей не хотелось.
— В чем дело? — воинственно спросила она. Возможно, ее поведение никто не назвал бы образцом благоразумия, по нервы у нее тоже не железные, можно позволить себе немного расслабиться. И нечего так пренебрежительно кривиться.
— Полагаю, ты понимаешь, что ром — это почти что чистый спирт?
Горло у нее действительно горело, в желудке стало тепло. Короче говоря, Кристина чувствовала себя прекрасно.
— Какое это имеет значение? — Говард страдальчески поморщился.
— Когда Бертран узнает, что ты наделала, с ним случится сердечный припадок.
— Этот нектар нужно смаковать, — передразнила она мягкий акцент Бертрана и захихикала, что показалось даже ей самой несколько странным: хихикать было не в ее привычках.
— Совершенно верно, — сухо подтвердил Говард и, внимательно изучив ее лицо, взял бутылку. — Это была плохая идея. — Однако я все-таки пришел сюда, не так ли? — спросил он себя. Неужели нельзя было потерпеть до утра?
— Что ты делаешь? — недовольно нахмурилась Кристина.
— Спасаю тебя от похмелья.
— Это мой ром и мое похмелье! — возразила она, целеустремленно направляясь к нему.
Говард не попытался уклониться. Но когда дело дошло до решительных действий, Кристине вдруг расхотелось отбирать у него бутылку. Так она и застыла в нерешительности, с протянутой рукой, настолько близко, что могла обонять дразнящий аромат дорогого одеколона, не до конца забивающий чистый, мужской запах его тела…
— Ты, — объявила Кристина, опуская руку, — только портишь другим удовольствие.
— А ты пьяна, — констатировал он.
— С одного-то маленького глотка? — презрительно фыркнула Кристина.
Он с подозрением прищурился.
— Что ты сегодня ела?
— Какое это имеет значение? — Говард положил ей руку на плечо.
— Большое, если ты голодна, — объяснил он, стараясь сохранять спокойствие. Неужели этой девице совершенно на себя наплевать?
Губы ее дрогнули.
— Не понимаю, почему ты делаешь вид, будто тебя это действительно заботит! — воскликнула она.
— Может быть, потому, что это правда… — Было не время и не место размышлять, насколько заботит. Неоспоримо было одно: находиться в одной комнате с Кристиной было смертельной ошибкой.
— Единственное, что тебя действительно заботит, — это деньги и власть! Способен ли ты представить, что значит быть объектом купли — продажи? — с горечью спросила Кристина, чувствуя, что всем своим существом желает поверить в его искренность.