Ты подавала.
— Пожалуйста, еще одну кварту, — сказала ты, когда я выпил. — Мы ж вас так долго ждали… товарищ!
И пристально смотрела мне в глаза. Я ощутил, как ты входишь в мое сердце.
III
Курим, спим, покачиваемся.
Шестьдесят часов мы не смыкали глаз.
— Спите, — говоришь ты, — я встану на стражу.
Мы смеемся и встаем с дивана.
— Куда? — ты смотришь умоляюще.
— Нет времени, Тереза.
Мать, бледная и печальная, что-то шепчет, как монахиня. «Молится», — думаю я.
— Мамаша, — говорит Илья, — мы еще придем!.. С «катюшами» и с «Иваном Грозным»[4]. Я поставлю вам новый приемник, и вы будете слушать весь мир!
— Дай бог! — шепчет она. — Тери, проводи гостей.
Мы выходим в слепящий ветер, оставляя и свет, и тепло, и человеческую ласку.
Далеко внизу, как в подземелье, гремит, не утихает фронт.
Туманные зарева пламенеют за Модры Камнем. Модры Камень — это по карте. «Мудрый Камень» — называют местечко бойцы, потому что мы долго не можем его взять. Справа и слева — высоты, как бастионы.
Ты идешь впереди, закутавшись в платок, легко перепрыгивая с камня на камень. Останавливаемся над шоссе, словно над белой пропастью. Внизу чернеют фашистские машины и шоферы приплясывают у огня, размахивая руками. Снежные волны клубятся над костром.
Ты объясняешь, как лучше пробраться к мельницам, и, сняв варежку, подаешь на прощанье руку.
— Как вас зовут?
Тонкая, чуткая рука дрожит и согревает меня. В этот момент я посмотрел на горы, на отточенный ветрами камень, и он был для меня уже не таким чужим.
— Мы еще встретимся, Тереза. Мы не можем не встретиться!
Ты стояла задумавшись:
— У меня така думка, что это сама судьба свела нас здесь.
— Ты будешь ждать?
— Пусть господь бог видит, что буду.
IV
Я вернулся.
Мы уже заняли Модры Камень, и шоссе, и горы. Еще издали я увидел, что на знакомом дворе нет ничего. Чернело пожарище, и голая труба поднималась над ним.
Подойдя ближе, я увидел мать. Согнувшись, она копалась на пепелище, выбирая палочкой и перетряхивая какой-то недотлевший мусор. Внимательно осмотрев его, тут же бросала и снова копалась, и видно было, что это ей совсем не нужно и делает она это только для того, чтобы быть чем-то занятой.
— Добрый день, — сказала она и опять склонилась над пеплом; она меня не узнала.
А когда я ей напомнил, кто я, она уставилась на меня и ее сжатые бескровные губы задергались. Покачнувшись, она схватилась рукой за кафельный камин. Выплакалась, рассказала:
«Они пришли на следующий день утром искать моего мужа.
— Он удрал с работы! — кричали полицианты. — И ночью был здесь!
— Не был он тут, — отвечала Тереза.