Даниэль, которого хозяин дома поздравил с безупречным выполнением его миссии по переворачиванию нот для эксцентричного пианиста, почти не слышал похвал, озадаченный странным происшествием, свидетелем которого только что стал. Официант с подносом подошел к их группе, но прежде чем кто-нибудь успел взять бокал, прошел дальше. Даниэлю показалось, что официант в последний момент предпочел другую группу, повинуясь почти незаметному кивку хозяина дома.
Не приходилось сомневаться, что, несмотря на поддержку своих сторонников, судья была подавлена случившимся, и ей не стало лучше, пока она не выпила джин с тоником, который Мараньон попросил принести лично для нее.
Прошло около двадцати минут после странного случая с официантом, и судья вдруг почувствовала себя дурно. Первым на это обратил внимание сам Мараньон, предложивший ей подойти поближе к открытому окну — сейчас воздух был насыщен благодатными отрицательными ионами — подышать свежим воздухом.
— Возможно, так подействовал джин с тоником, — сказала судья.
— Может быть, хочешь прилечь? — предложил Мараньон. — Скорее всего, от пережитого стресса у тебя резко упало давление.
— Да, пожалуй, мне стоит прилечь. Меня ноги не держат, и…
Донья Сусана не договорила фразу.
Словно кислород внезапно перестал поступать ей в мозг, она начала крениться, но Мараньон вовремя поддержал ее за спину и не дал упасть.
Уложив судью на помост, Мараньон первым делом заставил отойти десяток любопытных, которые сразу же столпились вокруг бесчувственной женщины, мешая доступу свежего воздуха.
— Отойдите, пожалуйста! Ей нечем дышать! — кричал хозяин дома.
Тут же появился судебный врач Фелипе Понтонес, который, указав Мараньону, что ноги судьи нужно положить повыше, чтобы облегчить приток крови к мозгу, стал отодвигать людей руками, словно служащий токийского метро. Правда, у Понтонеса не было белых перчаток, как у японских полицейских, к тому же действовал он с такой энергией, что было ясно: рано или поздно драки с кем-нибудь из мужчин, которых с такой силой «рассеивает», не миновать.
— Положите ее на бок, — распорядился Понтонес. — Чтобы язык не попал в дыхательное горло.
В какой-то момент, когда Мараньон, следуя указаниям врача, поворачивал судью на правый бок, один из присутствующих в ответ на грубое поведение Понтонеса так толкнул его, что тот с шумом грохнулся на пол.
Увидев это, Мараньон поднял на руки судью, чье лицо оставалось мертвенно-бледным, и сказал своему секретарю, вдруг возникшему из ниоткуда:
— Приготовь машину, Хайме. Я отвезу донью Сусану домой.