— Весьма похвально, — заметил Дуран и после короткой паузы добавил: — На прошлой неделе я где-то прочел, что у Бетховена испанские корни.
— Его называли Schwarzspanier, то есть черный испанец, потому что он был очень смуглым, а некоторые даже говорят, что его предки были испанцами…
— Вставь это в свою книгу. Всегда надо помнить о родине.
— Дело в том, что род Бетховена происходит из Фландрии. Так как испанцы владели Фландрией в шестнадцатом и семнадцатом веках, вполне возможно, что какой-нибудь аркебузир соблазнил или, учитывая нашу репутацию, изнасиловал прапрабабку композитора.
— Пусть в твоих «Сумерках гения» это прозвучит достаточно отчетливо.
— Ты знаешь название книги? Как быстро разносятся слухи.
— У слухов длинные ноги. Вот, взгляни.
Дуран наконец вручил программу Даниэлю, и тот мгновенно пробежал ее глазами. Увидев стоявшее рядом с Бетховеном имя, он вздрогнул.
— Рональд Томас! Ты знаешь, кто это такой?
— Кое-что слышал.
— Этот человек находится в самом центре современного музыковедения, не говоря уже об области его особых интересов — исследовании творчества Бетховена, где ему нет равных. Все восхищаются его работами, к тому же он блестящий полемист. Одни его обожают и рукоплещут каждому его сочинению, другие проклинают и хотели бы, чтобы он поскорее ушел из музыкальной жизни.
— Ушел из жизни… то есть умер?
— Нет, приятель. Разумеется, не умер, просто утратил авторитет, был развенчан и признан бездарным.
— А на чьей стороне ты?
— Я полностью на стороне Томаса. Я уже несколько лет слежу за его работами и удивлен, что не слышал о его приезде.
— Думаю, он предпочитает держать это в тайне, так как приехал с особым, весьма особым концертом.
Даниэль, продолжая изучать программу, изумленно покачал головой:
— Десятая симфония Бетховена! Не может быть!
— Ты только что произнес ключевое слово: не может быть! Существует ли эта Десятая симфония в действительности?
— Этого никто не знает. Томас никогда не говорил, что ему удалось ее найти. Но он реконструировал ее на основе множества фрагментов, разбросанных по всей Европе, и тем самым окончательно вывел из себя самую простодушную и консервативную часть музыковедов. Существует около двухсот пятидесяти тактов первой части, хотя симфония обычно состоит из четырех. Если верить программе, которую ты мне только что вручил, завтра вечером он исполнит именно их.
— Вот увидишь, — сказал Дуран, с удовольствием наблюдая за волнением Даниэля, — концерт будет почти подпольным. Он нигде не объявлен и состоится не в публичном месте, а в частном доме Хесуса Мараньона, куда пригласили только избранных.