Неожиданно неловкие движения прекратились, она опустила руки.
— Я не могу, — прошептала она.
Джош закрыл глаза. Он не хотел видеть, как ее жизнь закончится в брызгах крови и мозгов.
— Что вы здесь, черт побери, делаете? — Рой стоял на верху лестницы и спокойно смотрел на Льюиса.
Никто не набрался мужества ответить.
— Ах ты, ублюдок! — воскликнул Рой. — Что, когда ты был маленьким, кто-то трахал твою мамочку и заставлял тебя, сопливого мальчишку, смотреть на это?
Льюис направил оружие на Роя.
— Она ему подрочит. Она ему отсосет. Или я заставлю ее поцеловать ружье!
— Ну конечно. — Рой стоял и ждал, словно бросая вызов Льюису.
— Рой, вы нашли чего-нибудь? — спросил Джеко. — Мы можем уйти отсюда?
Джош хотел, чтобы он ответил «да», но Рой лишь покачал головой.
— Там действительно сказано, что нужно копать. И думаю, мы должны копать глубже. Фентон зол как черт, я никогда еще не видел его таким.
Джош знал, что нужно делать. Чувствуя злость и смущение, он попытался натянуть штаны и неожиданно заговорил, тем самым привлекая к себе всеобщее внимание.
— Я знаю, где он. Рой, — обернулся к нему Джош, — убери от нас Льюиса. Скажи Фентону, чтобы он отпустил ее, и я скажу вам, где Хаммонд.
Джош не знал, поняли они то, что он пытался им сказать, или нет. Рой молча уставился на него.
— Ты знаешь, где Хаммонд? — спросил Рой. В его тоне не было ни насмешки, ни недоверия.
— Он здесь, — отозвался Джош. — В Дитмарше. Я только что понял, что нам пытался сказать Кроули. Но вы не найдете его, пока я не подскажу.
— И где же он? — снова спросил Рой.
— Скажу, если отпустите ее.
Рой откинул голову и рассмеялся.
— В Дитмарше!
Он крикнул Фентону, чтобы тот поднимался.
— Они убьют его, — вздохнул брат Майк. — Он же беспомощен.
— А что вы хотите от меня? — спросил Джош.
Брат Майк не ответил.
У Фентона был такой вид, словно он добывал уголь: его руки и лицо были черными, а глаза выпученными. Джош отказался говорить им то, что они хотели узнать, пока меня не отпустят, и Фентон пообещал запереть меня внизу и предоставить там относительную свободу. Джош согласился, и меня сбросили в темноту.
Было больно. Я лежала у подножия темной лестницы и не видела ничего, кроме полоски света наверху в том месте, где скорее всего находилась дверь. Меня окружала кромешная тьма, и я не была уверена, что все еще в сознании. Попыталась сдвинуться с места и поморщилась от боли. Плакат по набору призывников гласил, что боль — это слабость, которая покидает твое тело, но я знала, что боль, подобно силе тяжести, привязывает тебя к настоящему. Мне нужно было убраться из коридора, где меня могли увидеть, поэтому я заползла в первую же узкую камеру и села, прислонившись к стене.