— Строго между нами, — пробормотал он.
«Ну вот, начинается», — подумала я.
— Девяносто пять процентов ребят, — продолжал Фентон, — не хотели этих безобразий. — Он имел в виду волнения и последовавшую за ними изоляцию. Добровольный посланник молчаливого большинства.
Сначала я ничего не ответила и хотела проигнорировать его слова, но затем спросила:
— Фентон, зачем ты мне все это говоришь?
Он тут же принялся грубо льстить:
— Вы, офицер Уильямс, в отличие от остальных относитесь к людям с уважением. И поверьте мне, заслужили хорошую репутацию. Но дело в том, что здешняя система не подразумевает нормальных отношений между зэками и надзирателями. Большинство офицеров охраны только и умеют, что лупить нас. Но если бы мы могли сесть и спокойно поговорить, то, поверьте, проблем было бы намного меньше.
— Да здравствуют мирные переговоры, да? — хмыкнула я, но в моих словах была лишь небольшая доля иронии.
— А почему бы и нет? — спросил он. — Я старею, и мне начинает надоедать это дерьмо. Думаете, мне нравится, когда меня по двадцать раз за день спрашивают, что случилось и почему это произошло. Да я бы лучше посмотрел «мыльные оперы». Вы видели, что сделали с Элгином? Вот пример того, как вся эта дрянь может отразиться на тебе.
Мне хотелось поскорее закончить разговор и продолжить свою работу, но я не смогла удержаться:
— А при чем здесь вообще Элгин?
— А вы думаете, однорукий художник мог в одиночку «замочить» амбала вроде Элгина? Нет, конечно, он заслужил то, что с ним сделали, но это так унизительно — видеть, что его превратили в отбивную. Передайте смотрителю, мы готовы сдаться. Мы хотим всего лишь справедливости, нормальных условий и капельку уважения. И тогда будем вести себя как шелковые.
Как ни странно, слова Фентона вдохновили меня, и я призналась:
— Мне очень бы хотелось помочь тебе, Фентон, но я — не уши смотрителя.
— Правда? — удивленно спросил он. — А я слышал совсем другое.
— Это не так.
— Понятно, — протянул он, и я тут же пожалела о своих словах.
Они искали сведения, собирали любую доступную информацию. Рей Маккей, лежа в своей палате с трубкой в носу, посмеялся бы сейчас от души, если бы услышал наш разговор.
Мы вошли в главный зал, затем свернули в коридор между образовательным центром и гимнастическим залом. Лампы по-прежнему светили тускло.
Внезапно Фентон остановился и обернулся. Я не успела замедлить шаг и столкнулась с ним.
— Если я могу вам чем-то помочь. — тихо проговорил он, — только скажите мне об этом.
«Еще чего захотел, мать твою, — подумала я и с силой оттолкнула его. — Да, Джули, ты была ужасной дурой».