– Нечего тут думать, – отрезал Денис. – Прямо сейчас и переедем. Вещей много?
– Да не в вещах дело… Отец-то твой сказал, и мама кивала… да только Олег у меня беспокойный. Как порох взрывается. А уж кто богато живет – ненавидит… С тобой-то…
– Ну, мы с ним наши дела как-нибудь решим, – сказал Денис.
Но Ольга Ивановна покачала головой:
– Не сегодня… Мы вещи-то к знакомой моей перевезли, еще пару дней у нее поживем, я Олегу все худо-бедно объясню… Но точно не против ты? – Голос женщины стал умоляющим.
Денис пожал плечами:
– Я один раз говорю…
* * *
До полудня Денис просидел в комнате. Он пытался оформить свои мысли и ощущения в письмах – в Петроград и в Верный. В окно видел, как во двор несколько раз всовывался Никита – в последний раз его с руганью уволокла та молодая истеричка. (Неужели мать? Бедный парень…) Потом потекла новая ручка, и Денис понял, что ничего толкового пока не напишет, потому что почти ничего не видел, если не считать торговой улицы. Поэтому он спустился вниз.
Ольга Ивановна ушла, надо полагать – по магазинам. Денис решил приодеться и тоже пойти – куда глаза глядят. Но тут – неожиданно, когда он стоял и размышлял у двери, куда ему идти – появилась Валерия Вадимовна.
– Денис, ты такой толстый коричневый справочник по саннормам куда ставил? – вместо естественных вопросов о здоровье, питании и выспанности сына поинтересовалась она.
Денис пожал плечами:
– Гм, новости… Твои книжки ты сама и разбирала. Ты ж, когда их трогают, чуть ли не рычишь.
– Действительно… – Валерия Вадимовна озадачилась. – Наверное, еще в вещах лежит. Ну-ка…
Она исчезла в глубинах дома. Денис вздохнул и сказал в открытую дверь:
– Такова жизнь… Ма-а! – крикнул он в комнаты. – Я уходить собрался!
Валерия Вадимовна что-то ответила. Но что – Денис не различил, потому что беспечно двинулся наверх, все-таки решив приодеться для выхода в город…
…Сперва Денис не понял, что там, снаружи, за шум. Он сидел на корточках возле ящика и проверял пистолет. Шум походил на шум демонстрации или митинга – вообще большого количества людей, но был он совершенно не радостным, а главное…
Денис вскочил и подбежал к окну.
Секунду созерцал затапливающую двор человеческую толпу.
А потом рванул из комнаты бегом…
Денис не испугался. Нет. Он удивился.
Ни разу за все свои тринадцать лет он не видел таких людей наяву. Это казалось чем-то из кино – толпа, совершенно потерявшая подобие человеческого облика. Именно потому, что это казалось кино, ведь нельзя по-настоящему испугаться.
Стоя на крыльце, Денис изумленно смотрел на черные кричащие рты, на поднятые кулаки, на безумные глаза – и не знал, что ему делать. Потом он понял одно – мама стоит между крыльцом и этими людьми. Высокая, очень прямая. В форме, с кобурой на поясе, но без оружия в руках. И не двигалась.