Спишь – не слышишь ты, иль беда стряслась?»
Нет княгинюшки! Только под окном —
Лебедь белая с криком бьет крылом.
Володька пел погромче – за княгиню, а Денис в такие моменты только тихонько обозначал слова, поражаясь тому, как самозабвенно поет и умело подстраивается Володька – похоже, петь ему доставляло такое же удовольствие, как другим мальчишкам – гонять мяч.
«Сокол-князюшка, не суди жены:
В том, что сделалось, нет моей вины.
Как уехал ты – я тебя ждала,
В полдень на реку по воду пошла.
Ой, светла река, да студено в ней.
Захотелося искупаться мне.
В реченьку вошла я молодушкой,
Обернулась белою лебедушкой…
[21]– Хорошая песня, – одобрил Володька и от избытка чувств дробно простучал пятками по сцене. – А все-таки ты чего тут?
– Да вот, осматриваюсь на новых местах, – пояснил Денис.
Володька недоверчиво усмехнулся:
– Тут? Да что тут смотреть – помойка… Я-то сюда хожу вон потому что – сцена, – он повел рукой. – Ты лучше в парк сходи, тебя пустят.
– А что, не всех пускают? – уточнил Денис.
Володька похлопал глазами:
– Хе! Всех?! Да нашего брата гоняют дубинками, там только для чистеньких… Мы в лес ходим, на пруды. Когда у кого время есть. Это я пою, а так почти все или в шахтах, или еще где вкалывают, особо некогда гулять…
– По-моему, на пруду в лесу интересней, – заметил Денис.
Володька опять поморгал и кивнул:
– Вообще, да. В парке все по струночке. Одно хорошо – там всякие атр… атр… тракционы есть. Иногда пролезешь и тишком прокатишься. Но мы на пруду тоже сами тарзанку сделали… А ты не знаешь, откуда такое слово – «тарзанка»?
– Нет, – растерялся Денис.
Володька успокаивающе махнул рукой:
– А, никто не знает. Слово красивое… А ты где петь учился? Сам?
– В школе и сам, – ответил Денис и решился: – А хочешь… в общем, в Верный поехать? С твоим голосом…
– Не, – Володька быстро встал. – Чего я там не видел?
– Ты чего? – изумился Денис.
– Ничего, – буркнул Володька и спрыгнул на пол. – Пойду.
И, прежде чем Денис успел что-то сказать или сделать, – исчез в коридоре. Но оттуда еще донесся его голос:
– Ты приходи на пруды, если захочешь. Тебе всякий их покажет!
Когда Денис поспешно высунулся в коридор, там уже никого не было.
* * *
Денис еще часа два бродил по Седьмому Горному – на этот раз конкретно его изучая, откладывая в голове карту. Устал. Вспотел. Выпил на площади два стакана воды с сиропом – не из привычных автоматов, а у женщины, стоявшей под навесом с несколькими сифонами. Вода была холодной и вкусной. С сожалением глядя на сифоны и раздумывая, не принять ли на грудь еще двести граммов холодненького, Денис попятился… и врезался во что-то мягкое, твердое, теплое и сипло проворчавшее: