Мальчишка был обычный – загорелый, в синих шортах с ремнем, на котором висели нож и небольшая сумка. Он сидел на корточках, втиснувшись под косо торчащий большой каменный обломок – почти над обрывом плато, над видневшимися в сотне метров внизу красными и коричневыми крышами поселка.
Мальчишка был в крови.
В крови были босые ноги, которыми он прорыл в осыпи щебенки две борозды – упирался. В крови были плечи, на которых лежал обломок известняка, и в крови были руки, которыми мальчишка поддерживал этот обломок. В крови были искусанные губы. Волосы у мальчишки оказались серые, и Генка не сразу понял, что это пыль на них лежит.
Зато он как-то сразу понял другое – мальчишка держит этот обломок. Держит, как последняя тоненькая ниточка – здоровенный груз, лишнее движение – и ниточка порвется, груз упадет… куда?
Генка посмотрел вниз. На крыши. И понял последнее – туда.
Обломок весил килограммов триста. Генка физически ощутил, как трещат у пацана кости и мышцы. Сколько же он тут так сидит?!
– Я сейчас! – с этим прорвавшимся наконец хриплым криком рванулся он помогать.
Мальчишка – все это время, пока Генка его разглядывал, он смотрел молча, нездешними от натуги и усталости глазами – разлепил корку на губах и еле слышно просипел:
– Нееее… камни… подложи… – и еле-еле повел головой влево-вправо.
Генка понял, чего хочет парнишка, – подпереть глыбу с боков. И бросился подтаскивать обломки, сам рискуя загреметь вниз кувырком. Сопел, тянул и пихал камни, которые с трудом смог бы поднять в обычной ситуации, толкал их, проверяя надежность… Мальчишка закрыл глаза, по лицу его, по груди, смешиваясь с дорожками крови, бежал пот, капал даже с висящего на плетеном шнурке дырявого сердолика-амулета, а галстук был черным – промок насквозь и прилип к груди. Наконец Генка – разбив себе пальцы и посбивав ноги – нагромоздил слева и справа от сидящего мальчишки две солидных каменных подпорки и сказал, запаленно дыша:
– Мо… жно…
– Не… я… боюсь… отпустить… – процедил мальчишка.
Генка еще раз пошевелил свои подпорки и потащил мальчишку под мышки наверх. Сжался, когда плечи паренька вышли из-под камня…
Глыба осталась стоять нерушимо…
…Наверху мальчишка упал в колючки и молча стал корчиться, пытаясь разогнуться – не получалось. Он скрипел зубами и возил щекой по известняку. Генка, присев рядом, начал с силой мять ему плечи, руки, ноги, поясницу – так, что у самого заболели пальцы. Мальчишка заорал наконец, по лицу непроизвольно покатились слезы. Всхлипывая, он кое-как распрямился, хотел лечь на спину, но Генка почти силой уложил его на живот. Кожа на плечах мальчишки была изорвана в клочья вместе с мясом.