– Значит, правда, что работают дети? – тихо спросил он. – Тут примерно каждый шестой – мой ровесник. А есть младше, восьмилетние есть!
– Есть, – ожесточенно подтвердила Валерия Вадимовна. И добавила, ударом о колено сбив листы в плотную стопку: – Но не будет. Я постараюсь… Борька, ни слова! – свирепо рыкнула она на мужа.
– А я молчу, – немного удивленно отозвался Третьяков-старший. – Я даже где-то с тобой согласен. В чем дело-то?
– Я знаю, что ты собирался сказать, – нелогично, но эмоционально отрезала женщина.
Борис Игоревич пожал плечами и промолчал. Денис засмеялся:
– Да, лучше там всем сразу покаяться и сдаться! – И получил от матери щелчок в лоб.
– И ты молчи, умник.
Денис почесал лоб и спросил:
– Па, а мама и раньше умела так щелбаны бить?
– Ее на курсах научили. Полевой анестезии, – охотно отозвался Борис Игоревич. – Если под рукой нет обезболивающего – то анестезировать щелчком. Последний экзамен у них там был – свалить с ног щелчком быка. Так наша мама…
– Ты ведь не всегда будешь за руль держаться, – ласково сказала Валерия Вадимовна. – Будет вечер…
– Я не сдамся живым, – пообещал штабс-капитан ОБХСС, и просторную кабину наполнил смех трех человек – мужчины, женщины и мальчика.
– А где мы сегодня будем ночевать? – осведомился Денис, вывешивая локоть за окно, когда все отсмеялись. – Может, прямо тут, в кабине? – с надеждой спросил он.
– Смотри туда, – указал подбородком вперед Борис Игоревич.
Денис с полминуты честно всматривался… и удивился:
– Гроза, что ли? – имея в виду серебристые вспышки где-то впереди.
– Гроза, – кивнул Третьяков-старший. – Искусственная.
И, больше ничего не объясняя, потянулся, включил радио. Дико взвыла несущая, что-то проорал непонятный голос (или тоже не голос, а фокус атмосферы и радиации), потом совершенно отчетливо мужской голос сосчитал: «Семь, восемь, девять, десять – да…» и прорвалась на канале знаменитого «Радио Больших Дорог» хорошо знакомая песня:
Рассвет сменит закат,
Вставая из мрака забвения.
Раздастся клич: «Виват!
Виват, Империя!»
Денис отвернулся к окну. Так всегда можно сделать вид, что глаза нахлестало ветром. Особенно сильным после этих слов:
В грозу, в огонь иди —
Вперед, к свершениям!
Мужай!
Живи!
Расти!
Дерзай, Империя!
Денис ощущал их живо, остро, как будто обращенные к нему лично. Глаза в глаза, словно сам Император приказывает…
Русские раны омыть
Не липкою сладкою лестью…
Воскреснуть, подняться – и
БЫТЬ!
Вот дело и долга, и чести!
К новой славе – в поход!
К новым свершениям!
Через могилы – вперед!
– Виват, Империя, – вдруг совершенно серьезно и громко сказал Третьяков-старший.