Я оглядел спальню ещё раз.
— Вроде всё нормально, можно ложиться.
Верона покосилась на кровать.
— А ты где будешь?
— Во второй комнате. (Спальня Вероны соединялась с неким подобием кабинета-будуара). Там у тебя диван очень даже приличный.
Верона не стала ничего уточнять. Позвонила в колокольчик, что-то сказала прибежавшей служанке, и минут через десять я с удивлением рассматривал, что они сотворили с диваном. Вроде было нормальное ложе, широкое, просторное, с плавно изогнутыми спинкой и боковинками. Я уже предвкушал, как я на нём развалюсь, а тут всё испортили! Простынь была из какой-то тончайшей ткани с розоватым оттенком. Подушка большой, очень мягкой, но с кружевами по краям. Даже пододеяльник был чуть ли не с вышитыми узорами. Ну как, спрашивается, валяться на этом в сапогах?!
Спасибо, конечно, Вероне за заботу, но меня эта постель почему-то раздражала. Но не ругать же хозяйку. Пришлось выдавить из себя короткое «Спасибо». Верона чуть нахмурилась, но не стала выяснять причину моего недовольства. Ушла к себе и стала устраиваться на ночь. Я дождался, пока она затихнет, и стал укладываться сам. Для начала запер окно и дверь в коридор, подтащил стол поближе к дивану и разложил на нём своё оружие. Немного посомневавшись, всё-таки разделся, задул все свечи, кроме одной на столе, и тоже улёгся.
И как обычно, спать сразу расхотелось. Закинув руки за голову, стал перебирать события дня. Как-то всё сумбурно, неправильно. Утром хотел навредничать Вероне, а к ночи оказался в её спальне в качестве охраны. И охранять её не очень хочется, и ухаживать за ней не хочется, и что теперь делать дальше совершенно непонятно. Может плюнуть на всё и сбежать куда-нибудь? Куда только? И чем заняться, чтобы всем было по возможности плохо? Мысли получались сумбурными, но ничего толкового в голову не приходило. Да ещё и Верона никак не могла уснуть и крутилась в своей постели. На мгновение даже мелькнула мысль — кто мне мешает встать, зайти к ней и… Но я даже не стал просчитывать дальнейшие варианты. Грубо это, гадко и подло. Да и чего я собственно добьюсь? Криков, слёз, ненависти? А мне это надо? Где-то в глубине души прятался невидимый ограничитель, который не дал бы мне это сделать. Ни за деньги, ни ради выгоды. Может книжное детство, может воспитание, но в некоторых ситуациях я через себя переступить не мог. Иногда это помогало, иногда мешало, делая объектом для насмешек более «продвинутых» сверстников. Ну и ладно, какой есть такой есть. Как говорила Скарлет, «Об этом я подумаю завтра».