Конечно же никакие это были не деревья, а ларги, твари, соперничающие размером с самим БТРом. Чтобы пробиться сквозь них, надо больше, чем полдюжины автоматных стволов. Эх, товарищ Владимиров, жалко, что вы не с нами!
Не знаю почему, я оглянулся. Словно позвал кто, словно почувствовал у себя за спиной присутствие башенного стрелка. Но нет, подвесное сиденье по-прежнему оставалось пустым. Оно с едва различимым скрипом лениво поворачивалось то в одну, то в другую сторону. Поворачивалось? Сидение прикреплено к башне, если двигается оно, значит…
— Андрюха, в башню! — я заорал так, что сидевший рядом Леший аж подпрыгнул от неожиданности.
— Чего? — он глядел на меня как на ненормального.
— Эта тварюка вправила нам башню! Понимаешь?! — я продолжал орать от восторга. — Пулеметы! У нас снова есть пулеметы!
Я еще не успел договорить, а Загребельного как ветром сдуло. Подполковник не смотря на свои габариты ловко юркнул на место башенного стрелка. Тут же прямо на пол полетела мятая, залитая запекшейся кровью коробка с 14,5 миллиметровыми патронами. Вместо нее Леший ловко выхватил из стеллажа новую. Лязгнул затвор пулемета, и Андрюха словно для самого себя прорычал:
— А ну, сейчас поглядим… как тут все работает. — Подполковник вцепился в рукоятку маховика и стал ее вращать. — Туго идет! — прорычал он.
— Башня вращается? — крикнул я с замиранием сердца.
— Вращается потихонь…
Мой приятель не договорил. Со злющим воплем: «Ах ты, сука!» он открыл огонь из КПВТ. То что было видно Лешему, оказалось вне поля моего зрения. Что-то с левого борта. Причем опасность была столь серьезной, что Леший практически не отпускал кнопку электроспуска.
Стрелял не только Загребельный. Все, кто мог держать оружие, поливали огнем окрестный лес и нескончаемой чередой ползущих из него ларгов. Пока Леший хозяйничал в башне, командирское место справа от меня занял Главный. Его помповик сейчас был ни к селу, ни к городу. Ружье обладало мощным останавливающим действием, но в борьбе с закованными в панцирь чудовищами куда больше требовалась пробивная сила. Понимая это, я сунул ханху свой 7,62 милиметровый АКМС. Главный с благодарностью кивнул и без промедления открыл огонь через переднюю амбразуру.
Однако пули, выпущенные его рукой, не могли расчистить нам дорогу. Они дырявили покрытые хитином тела, заставляли страшилищ истекать отвратной зеленоватой жижей, но убивали их крайне редко. Подохло всего две или три твари, в то время как на шоссе впереди их уже выползло десятка полтора.
— Андрей! Я не смогу пробиться! Помогай, мать твою! — чтобы в грохоте пальбы Леший расслышал, мне пришлось повернуть голову.