Все то время, пока я пытался перехитрить коварного Иосифа Виссарионовича, наш башенный стрелок вел с ним свой собственный, персональный бой. Пули выпущенные из КПВТ не переставая хлестали по броне танка. Но, увы, щелкая по приплюснутой башне и «щучьему носу» тяжелой боевой машины, они рикошетили и с визгом улетали проч. Как я понял, Петрович расстрелял уже одну коробку патронов и, потратив всего десяток секунд на перезарядку, приступил ко второй.
Быстро перезарядил, ― отметил я мимоходом. Правда эта мысль на долго в голове не задержалась. Сосредоточившись, стараясь не моргать от заливавшего глаза пота, я глядел на несущегося на нас врага и ждал. Сорок метров… Тридцать… Двадцать… Пора!
Я рванул БТР с места, стараясь резко уйти вправо. Расчет оказался верным. ИС-3 не успевал, проскакивал мимо. Для того, чтобы развернуться он должен был погасить свою адскую скорость. Затем сам поворот и новый разгон. Все это я уже, конечно же, не увижу, потому, как к этому времени оставлю противника далеко позади.
Именно так все и должно было произойти. По-другому просто не могло быть. Законы физики упрямая вещь. Инерция, масса, импульс и все такое прочее… Но вдруг произошло немыслимое, невозможное, невероятное. Танк и не подумал разворачиваться. Он просто как резиновый мячик подпрыгнул в воздух и прямо на лету переставился, изменил направление своего движения. При этом тяжелая машина практически не потеряла скорость.
Мы разом потеряли все свое преимущество. И при таком раскладе… Будь я проклят, при таком раскладе мы уже не успевали ни оторваться, ни даже отвернуть.
В тот самый миг, когда сорокашеститонная гусеничная машина вновь грузно упала на землю, и прогремела длинная пулеметная очередь. Петрович стрелял на предельном угле склонения пулемета. Окажись танк ближе всего на пару метров, и он бы угодил в мертвую зону. Но к счастью этого не произошло, наш стрелок успел нажать на спусковую кнопку.
Рядом с левым траком ИСа взметнулось облако пыли и дыма, а еще там сверкнули три или четыре огненные вспышки. О том, что Петрович поразил цель, стало понятно буквально сразу же. Ведущий каток нашего стального противника развалился, перебитая гусеница тяжелым хлыстом ударила по земле, и танк рвануло в сторону. Поднимая клубы пыли, вырывая клочья бурой мертвой травы, он завертелся на месте.
― Есть! Есть! ― восторженно, словно пацан, заорал мотострелок.
― Да! Так ему, суке! ― вторил майору Леший и еще несколько голосов.
Я тоже поддерживал всеобщее ликование, правда, довольно скромно. Во-первых, потому как меня все еще колотил нервный озноб, а во-вторых… Во-вторых внутри меня притих, съежился маленький ошарашенный человечек, которому уже в тысячный раз доказали, что он никакой не царь природы, что существуют силы куда более властные и могущественные. Однако все же, что там не говори, сейчас мы победили, а это кое-что да означало. Пусть мы не первые, но зато и не последние.