Сперва особой идиллии не получалось. Медовый месяц Евгения Васильевна и Виталий Андреевич провели на Гавайях. Но не одни, а с детьми. Они думали, что таким образом детки сблизятся. Взрослые очень плохо представляют себе объективную картину мира. Медовый месяц смело можно было назвать «месяцем в аду», хотя островные пейзажи если что и напоминают – то именно воплощённый рай. Подростки шипели друг на друга и на счастливых молодожёнов. Устраивали пакости друг другу – и счастливым молодожёнам. Когда подростки не шипели – они кричали. Когда они не кричали – они орали. Однажды сынишка Виталия Андреевича – Валерик – назвал Евгению Васильевну блядью. За что тут же получил по морде лица от своего кровного папаши. Удивительно, но после этого страсти слегка поутихли – и назад, в Москву, так и летели – притихшими. Причём все. А спустя пару месяцев Евгения с радостью обнаружила, что её дочь тянется к отчиму. Они подолгу разговаривают по вечерам на кухне, и по отношению к матери Аня стала уважительнее. И даже как-то сказала:
– Мам! Я рассказала Виталику о том, что ты жалеешь, что не сделала аборт. А потом передо мною извинялась. Он со мной поговорил, и это… В общем, я тебя прощаю. Это ж ведь не на самом деле так. Ты же просто сказала сгоряча? Ты же меня любишь больше всего на свете, да? Даже больше Виталика?
– Ну конечно! – Женя кинулась обнимать своё образумившееся сокровище и вновь просить у неё прощения, обливая слезами.
– Так ты любишь меня больше Виталика? – ещё раз уточнила Аня.
– Разумеется.
– То есть меня ты всегда и за всё простишь?
– Мать всегда простит своего ребёнка! – захлёбывалась счастливой белугой бизнесвумен Евгения Румянцева.
– Но не всегда простит своего мужчину, да?
– Да-а-а… – не обращая внимания на контекст, продолжала рыдать Женька.
Чуть позже ей пришло в голову, что вопросы дочь задавала странные. Да только кто там разберёт, что у них в головах намешано? Простила за злое, ненужное – и хорошо. В семье отношения наладились – вот и отлично! Дети даже сдружились. И не только дочь, но и пасынок стал вести себя вежливо. А затем – и вовсе по-человечески. Однажды вечером, когда отец был в командировке, а Аня уже отправилась спать в свою комнату, Валерик подошёл к Жене, обнял её и сказал:
– Я понимаю, что ты – хорошая. Ты лучше моей матери. Если бы я был твоим сыном, ты бы от меня никогда не отказалась!
– Ты мне сын! – опять разнюнилась счастливая Румянцева и тоже в ответ совершенно искренне обняла прыщавого, несуразного, как маргарин, Валерика.
Виталий Андреевич купил большой дом, куда они вскоре и переехали. Жить бы им, поживать, да только вот такое вот случилось – падчерица забеременела и умерла. Как такое могло?.. В голове не умещается! Ничего не предвещало. Аня немного опережала в физическом развитии своих сверстниц и уже в двенадцать была вполне оформившейся девицей, но никуда из дому без спроса не отлучалась. В школу, обратно и на прочие танцы-секции их с Валериком отвозил или сам Виталий Андреевич, или шофёр… Как? Откуда? Почему?!