– Как же дети-то могут пострадать от того, что насильников пересажают?!
Всеволод Алексеевич пристально посмотрел на своего друга.
– Сеня, ты обнимаешь Дария?
– Разумеется! И Дария, и Дашку, и Жорыча, и Георгину!
– И Аню – которая Пенелая – тоже, поди, челомкал в щёчки, в пузико дул, да? При свидетелях типа персонала заведения для брошенных младенцев, так?
– Естественно! А как иначе? И челомкал, и дул…
– А иначе вот как, – перебил Сеню Всеволод Алексеевич. – Твоя соседка, Розамунда Потаповна, незамужняя, не знавшая любви и ласки женщина окончательно бальзаковского возраста, зайдя к тебе за спичками или солью, увидала, как ты Георгину в зад поцеловал. Взяла спички, взяла и соль – не обеднеешь, в отличие от неё, вон сколько у тебя в хате всякого добра!.. Присолила твоей вкусной морской дорогущей итальянской солью свой бедный постный русский суп, похлебала, подумала… Да и пошла к участковому и донесла на тебя. И к тебе пришли. И доказали как с добрым утром, что ты трогал Георгишу за половые органы…
– Конечно, трогал! Как иначе я ей жопу помою после того, как она обосралась? И те самые половые органы?
– То-то и оно! Мытьём грязной попки своей дочурке ты… То есть вы, гражданин Соколов Семён Петрович, прикрываете истинные свои мотивы. А именно – совершение развратных действий. Потерпевшей, Георгине Семёновне Соколовой, меньше двенадцати лет? Извольте присесть, гражданин Соколов, на строгий режим от пяти до двенадцати. А может, и поболее. Инцест-то налицо! Отягчающее, простите, обстоятельство.
– Сева, ты очумел?!
– А в постель вы, гражданин Соколов Семён Петрович, детишек своих берёте? И там вообще непонятно как и кого лапаете, да?
– Северный, угомонись!.. Ты же умный мужик!
– Я-то умный… И это, Сеня, не я должен угомониться. Я лишь рассказываю тебе, что нынче творится. И хочу, чтобы ты как человек достаточно разумный не разбрасывался словами типа «педофилия». Не ровён час, завтра и в тебя кто-то таким камнем кинет. Соседка, медицинская сестра детской больницы, недовольная сотрудница твоей фирмы. А зная твою не слишком большую озабоченность чрезмерной стерильностью места обитания твоей семьи… Вот представь себе… Чёрт, заказать себе, что ли, ещё сто граммов?
– Я нам обоим закажу! Тоже машину оставлю. Ты меня на нерв поднял!
– Заказывай. Я тебя сейчас ещё выше подниму.
Друзья дождались, пока официант принёс заказ и разлил по стопкам.
– Ну, за психическое здоровье населения! – предложил Северный.
Сеня не стал возражать. Опрокинули.
– Так вот, представь себе, мой дорогой друг, ты занимаешься любовью с прекрасной супругой своей, Олесей Александровной, и решаешь, что детишек, наконец, достаточно – и прибегаешь по такому поводу к одному из самых доступных тебе способов предохранения – прерванному половому акту. Тряпочки ты с собою на супружеское ложе не прихватил, и потому прерываешь ты свой половой акт прямо на простыню. И только-только ты кончил, как с рёвом в вашу с Леськой спальню врывается Дашка. Жалуется, что ей страшно и она хочет спать с вами. Вы с Леськой, пощупав Дашке лобик на предмет горячести и дав на всякий случай какого-нибудь аспирина со вкусом клубники, оставляете её у себя в койке. Бог с ней, пусть спит до утра – вам меньше бегать. Дашка вертится-крутится, просыпается, снимает пижаму, надевает пижаму. А температура, несмотря на аспирин, растёт. И ещё она всё время жалуется, что хочет писать, а когда ты относишь её на ручках в туалет, может выдавить из себя ровно три капли. Температура через пару часов Дашкиного верчения вдоль и поперёк вашего супружеского ложа уже не субфебрильная, а вполне себе так под сорок. Твои действия?