Последнее время Голиков был настолько подавлен, что не ждал перемен к лучшему. После того как ему позвонил комиссар, он мчался сюда, готовясь к бою и думая только о том, что перепалка начнется в городе, где кругом жилые дома, а пуля — она дура. Увидев возле штаба странную картину, он понял главное — боя нет и, похоже, не будет, но обрадоваться этому не успел.
Люди, которые сидели на земле, вскочили. Конвоиры встревожились. Голикову передалась их всполошенность. И он, пряча свою растерянность, сердито спросил:
— Что за цыганский табор? Кто такие?
— Это я их, командир, привел. Али не узнаете?
Из толпы вышел незнакомый человек. Он был в полосатом пиджаке и таких же брюках. Щеки его ввалились, словно он месяц не ел. Глаза сидели глубоко и болезненно блестели. Лицо обросло щетиной. Человек выглядел лет на сорок.
— Василий? — не поверил Голиков. — Шилов?
— Он самый…
— Куда же ты делся?! Мы обыскались, думали, тебя убили. — Голиков спрыгнул с седла.
— Да никуда я не делся. Я пошел к себе в Пахотный Угол. Иду и думаю: «А как же ребята? Им ведь тоже домой охота?» И двинул обратно в лес. «Эй, робя, — говорю, — нечего тут валандаться. Вечор я с командиром 58-го полка чай пил». Товарищи меня чуть не прихлопнули, чтоб не брехал. А взводный уже объявил меня сбежавшим. И я должен был прятаться, потому что и в нашей роте имеется палач.
И вот я прячусь от ротного. Живу на болоте. Жрать нечего. И уговариваю этих дураков. С трудом уговорил.
Голиков так стиснул Ваське руку, что Васька от боли присел, а потом командир обнял Шилова, похлопал по спине и обернулся к остальным:
— Здравствуйте, граждане!
— Здравия желаем, доброго здоровья, гражданин товарищ, — вразнобой ответили перебежчики.
— Вы мудро поступили, что послушались Василия. С этой минуты для вас война закончилась.
— Это как же понимать? — обрадовались и забеспокоились мужики. — Васька толковал, но мы люди темные… Да и жили последнее время вдали от опчества, пни пнями.
— А понимать нужно так, — сказал Голиков и сам удивился тому, что голос его зазвенел на высокой ноте, — от имени командования объявляю вам полное прощение. Сейчас вас покормят, чем бог послал. Запишут, кто вы и откуда. Вы после этого сможете разойтись по домам.
— И первый же милиционер нас в кутузку? — спросил седой мужик с вьющимися волосами, на которые с трудом налезла кепка.
— Каждый из вас получит документ, — ответил Голиков. — С этим документом вас никто не задержит. С этой минуты у вас нет прошлого. Ваше сидение в лесу забыто.
* * *
14 июля 1921 года в местной газете «Красноармеец» появилась заметка «С процентом!». Начиналась она так: «Плохо жилось Ваське Шилову в банде Коробова… Задумался Шилов… Приходит в штаб 58 полка и прямо к командиру… Командир принял ласково: и чаю дал, и хлебом накормил»