Поскольку жизнь была сытной и разгульно-безмятежной, то командир с комиссаром не придумали ничего умнее, как устроить однажды дуэль. Они стрелялись из старых револьверов системы «наган» прямо в лагере. Причиной смертельно опасного поединка стала приходящая прельстительница.
Кругом были сотни молодых, одиноких, голодных женщин, но этим двоим была нужна одна и та же. Облеченные доверием партии командиры обменялись «протокольными» револьверными выстрелами, как будто на дворе стоял XIX век. На том и закончили.
Пикантность дуэли придавало еще и то обстоятельство, что у комиссара и без того было две семьи: одна официальная и одна неофициальная, что было известно всем. В официальной росли дочь и сын. Во внебрачной только сын. Я был близко знаком с той и другой семьей. Дети были замечательные. Они мне помогали в моем поиске.
Жизнь в партизанском лагере, где поселилось около 60 человек, потому была столь безмятежной, что командир и комиссар (за редким исключением) не брали к себе окруженцев. Вдобавок оба категорически не брали евреев, даже если те приходили в командирской форме, с орденами над карманом гимнастерки. Такая открытость на оккупированной территории свидетельствовала о смелости окруженцев и их нравственной силе. Гитлеровцы разбрасывали листовки с призывом отлавливать «жидов-политруков», обещая награды.
«Воны не знают украинской мовы», — объясняли командир и комиссар свои отказы брать в отряд евреев.
Два партийца-интернационалиста…
Партизан Аркадий Гайдар
«Отцы-командиры» не пожелали брать к себе в отряд и группу Орлова. Положение спасло присутствие Гайдара. Не знаю, читали ли командир и комиссар его книги. Скорее всего, нет, хотя имя Гайдара, конечно, было на слуху. О присутствии Гайдара на Юго-Западном фронте, в Киеве, писали республиканские газеты. Там же печаталось много материалов о местных тимуровцах. Но сразила командиров не слава писателя, не орден на гимнастерке, полученный из рук Михаила Ивановича Калинина, а мандат корреспондента «Комсомольской правды». Для партфункционера печать всегда оставалась «самым острым оружием партии». А тут корреспондент центральной газеты сидел в землянке и ел деревянной ложкой остывший борщ. Было понятно: если его приютить, то после скорого возвращения Красной армии (а иначе это не представлялось) «цей писатель-корреспондент обязательно напишет об отряде в своей "Комсомольской правде"».
«Отцы-командиры» тайно пошептались и вынесли свое компромиссное решение: окруженцев в отряд они берут, но с одним условием: независимо от званий все поступают рядовыми.