О новой предстоящей встрече Заруднев сообщил начальству. Тут же поступила шифровка. Директив было две.
Первая. Если Соловьев сдастся в плен на условиях, изложенных в гарантийном письме, то все послабления будут соблюдены в точности.
Вторая. Если Соловьев откажется от добровольной сдачи, то любой ценой он должен быть схвачен. При этом сам атаман должен остаться жив.
О последней встрече Заруднева и Соловьева я слышал в Хакасии пять или шесть очень похожих рассказов. Финал четырехлетней эпопеи оказался одним из самых ярких событий в новейшей истории этого края. Любопытно, что даже мелкие подробности расходились мало. О том же самом рассказано и в романе местного писателя Анатолия Чмыхало «Отложенный выстрел». Каждый житель Хакасии знает эту книгу наизусть. Участь для пишущего человека редкая и счастливейшая.
Соловьев выехал встречаться с Зарудневым в сопровождении своего ординарца и главного телохранителя Чихачева. Заруднев ехал со своим помощником Пудвасевым, который вел на поводу вьючную лошадь, груженную гостинцами.
Четверо всадников неожиданно друг для друга очутились лицом к лицу неподалеку от Форпоста. Первым желанием Заруднева было, не теряя ни секунды, застрелить обоих. Это бы стало решением всех проблем края. Но был приказ: Соловьева брать только живым. И Заруднев удержался.
Потом возник еще один удобный момент. Пудвасев уехал вперед с Чихачевым делать последние приготовления к обеду. И соблазн оказался еще более сильным. Стрелял Заруднев великолепно. Не промахнулся бы. Но его опять удержал приказ: «Только живым».
Начался обед. «Державу» представляли Заруднев и Пудвасев. Мятежников — Соловьев и все девять его «белых партизан». Когда пирующие изрядно выпили и был восстановлен дух согласия, Соловьев предложил Зарудневу послать кого-либо за его красноармейцами. Отряд прибыл, и состоялось братание — чоновцев и «белых партизан».
По новой договоренности обед был прощальным и отвальным. После него Соловьев и его девять подчиненных должны были написать или только подписать бумагу о добровольной сдаче властям, о своей готовности вернуть накопленное имущество. Вслед за тем они должны были сложить имеющееся у них оружие. После этого — Ужур. Оформление документов. Все рядовые — по домам. Соловьева и Чихачева ожидал не слишком строгий суд. Стоимость снисхождения в пересчете на золотые рубли и караты предполагалась немаленькой, но зато она служила заменой расстрелу.
Заруднев терпеливо и стойко сидел за непрерывно обновлявшимся столом с едой и напитками. Пиршество с короткими антрактами на сон шло пятые сутки. Когда же стало очевидно, что пора заканчивать отвальную, время собираться в путь, Соловьев заявил: