— Бедная Натали, — прошептала я.
Выпрямившись, я сделала глубокий вдох и помотала головой.
— Как ты мог сохранить эту фотографию в телефоне? У меня это даже в голове не укладывается.
— Ну теперь-то я ее удалил.
— И Натали нечего больше опасаться, потому что между нами все кончено.
— Ты действительно так считаешь?
— Мне казалось, что мы обо всем договорились в самолете.
— Мне очень тяжело без тебя, Лив, — сказал Марк. — Я не механическая игрушка, которую можно включить и выключить. Я не могу в одночасье отказаться от своих чувств, будь то горе, любовь или еще что-нибудь. Твоя фотография стала для меня частичкой тебя, которая постоянно была со мной.
— Перестань, Марк.
— Если она позвонит тебе…
— То теперь я знаю, что ей сказать.
— Прости меня, Лив. Просто я…
Но с меня было довольно. Я устала от Марка, устала от постоянного чувства тревоги, устала от наших с ним отношений.
— Мне нужно идти, — сказала я. — Принимай свой душ и оставь меня в покое.
Поздно вечером Лука пришел ко мне домой. Я уже приняла ванну, надела пижаму и сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, слушая Боба Марли и заплетая свои влажные волосы в тоненькие косички, чтобы утром они стали волнистыми и я хорошо выглядела на вечеринке. Услышав тихий стук в дверь, я сразу поняла, что это ко мне. Был одиннадцатый час, и мать уже легла спать.
Я сбежала по ступеням, открыла входную дверь и увидела Луку. На дворе падал первый снег, и снежинки налипли на его челку и ресницы. Нос и щеки покраснели от холода.
— Что случилось? — встревоженным шепотом спросила я, но мать уже вышла на лестницу и перегнулась через перила, всматриваясь в темноту прихожей.
— Что там происходит, Оливия?
— Ничего, — отозвалась я и затащила Луку внутрь, чтобы остатки тепла не улетучились через открытую дверь.
— Кто там с тобой?
— Это мои друзья.
— Скажи им, чтобы они уходили.
— Я просто обещала им одну книгу.
Я сделала вид, что прощаюсь, открыла и снова закрыла дверь.
Потом, с трудом сдерживая смех, я приложила палец к губам, и Лука на цыпочках прошел следом за мной на кухню. Она находилась прямо под комнатой матери. Если бы мать снова вышла, мы бы это обязательно услышали и Лука успел бы сбежать через заднюю дверь.
Я не стала включать электричество, но в кухне и без того было достаточно светло. Свежевыпавший люминесцирующий снег отражал огни уличных фонарей и свет, льющийся с неба и из окон соседних домов. Мне было холодно стоять босыми ногами на линолеуме. Лука, казавшийся огромным в своем зимнем пальто, крепко прижал меня к себе. Я попыталась было отстраниться, чтобы видеть его лицо, но он не отпускал меня.