Потом было еще много скучных утомительных речей, и я почувствовала настоятельную потребность выпить. Прикончив целую бутылку красного вина, я все еще оставалась достаточно трезвой. Главное было держать рот на замке и следить за тем, чтобы у меня не заплетались ноги.
Когда речи наконец закончились, профессор пригласил меня в сад, чтобы выпить по стаканчику в ожидании такси, которое должно было развезти нас по домам.
Вдоль задней стены отеля тянулась длинная каменная терраса. Здесь собрались в основном молодые мужчины и женщины, которые довольно сдержанно флиртовали друг с другом. В вечернем воздухе разливалось восхитительное благоухание цветущего сада. Женщины сбросили туфли, мужчины курили сигары. Спустившись по ступенькам с террасы, мы с профессором оказались в саду. Ярко подсвеченный фонтан бил прямо из центра небольшого пруда, и этот свет притягивал к себе мириады ночных бабочек.
— Вы почти закончили перепечатывать мою рукопись, — сказал профессор. — Вы первая моя помощница, которая смогла выстоять до конца.
— Мне очень нравится моя работа, — сказала я. — Это так увлекательно. Ваша книга будет иметь большой успех.
— Погодите, вы еще не дошли до самого интересного.
— В самом деле? — Я сделала небольшой глоток куантро, мысленно вознося хвалу Господу за эту летнюю ночь, лунный свет и апельсиновый ликер.
— Сами увидите.
Я изрядно опьянела и потому решилась задать вопрос, который никогда бы не задала в трезвом состоянии.
— Простите мне мое любопытство, профессор, — сказала я. — Но как долго вы тосковали по своей жене, после того как она ушла?
Профессор сжал свой бокал обеими руками.
— Тоска — это болезнь. Разные люди переносят ее по-разному и лечат ее разными средствами.
Я сорвала веточку лаванды и растерла ее между пальцами. В теплом воздухе разлился приятный аромат.
— Это как вирус, — оживленно продолжал профессор. Судя по всему, его воодушевила затронутая мной тема. — Когда вирус попадает в вашу кровь, вы уже не можете от него избавиться, и лекарства от него не существует. Остается только наблюдать за тем, как будет развиваться болезнь.
— Сколько вы уже живете один?
— Десять лет.
— Десять лет? И вы до сих пор не излечились?
Профессор сел на изогнутую каменную скамью, зажал свой бокал между коленями и некоторое время смотрел на фонтан, наблюдая за игрой пузырящихся струй. Потом его губы тронула легкая улыбка.
— Вы считаете, что я слишком потакаю своим слабостям?
— В общем-то, да.
— Наверное, мне следует сделать над собой усилие и окончательно расстаться с прошлым.
— Конечно.
— Я ценю вашу искренность, Оливия.