— Зато я имею, — настаивал на своем Лука и начинал целовать меня. И несмотря на свою молодость я понимала, как это прекрасно — быть настолько любимой.
В результате мы не поехали на свадьбу, но Лука написал Марку длинное, полное любви письмо, и Марк прислал ответ. В конверте были фотографии. Лука часами разглядывал групповые снимки, находя тетушек и дядьев, приехавших на свадьбу из Италии, и пытаясь определить, кто кем кому приходится.
Я заметила, что на Натали было другое платье, не то, которое она выбрала для свадьбы с Лукой. Это платье было не таким красивым и более строгим, но оно шло ей значительно больше. По крайней мере, в нем она выглядела не как персонаж из водевиля, а как обычная женщина, которая прилагает все усилия к тому, чтобы выглядеть как можно лучше. На постановочных снимках Натали улыбалась, но на тех фотографиях, где камера застигла ее врасплох, было заметно, что она чувствует себя немного не в своей тарелке. Марк выглядел просто потрясающе. Темный костюм и пурпурный галстук были ему к лицу.
— Он похож на официанта, — сказал Лука.
Мне показалось, что в его голосе прозвучали ревнивые нотки, и я украдкой взглянула на него, чтобы проверить свои подозрения, но он уже отвернулся. Я подумала, что ему обязательно следовало быть на свадьбе. Я злилась на Анжелу, которая пыталась вбить клин между нами, заставляя Луку выбирать между мной и семьей. Этим она лишь причиняла ненужную боль своему сыну.
— Сука, — пробормотала я, глядя на сердцевидное личико на фотографии. Анжела улыбалась мне из-под своей прелестной голубой шляпки так, будто ее сердце было из плоти и крови, а не из камня.
Тем временем жизнь продолжалась.
Лука очень много работал, но он был хорошим поваром, и клиенты любили его. Он унаследовал актерские способности Маурицио и умел превратить обслуживание в настоящее шоу.
Если Лука был в хорошем настроении, он пел на кухне, и тогда посетители ресторана сравнивали его блюда с музыкальными экспромтами. Это были настоящие итальянские блюда. Слухами земля полнится, и вскоре у Луки не было отбоя от предложений. В Лондоне была масса итальянских ресторанов, и он мог позволить себе быть разборчивым.
В моем агентстве по связям с общественностью меня все любили, а я любила свою работу в приемной. Мне нравилось знакомиться с людьми и непринужденно болтать с ними на самые разные темы. Начальство стало все чаще заговаривать о моем дальнейшем обучении и продвижении по службе. Я отправилась в «Мисс Селфридж» и купила себе новую одежду, а затем постриглась в хорошем салоне. Позже я встретилась с Линетт за обедом, мы ели итальянский суп с овощами, макаронами и пармезаном, и она сказала мне, что я прекрасно выгляжу. Мне даже показалось, что на ее глаза навернулись слезы. Мы по-прежнему говорили о том, что надо бы найти отца, хотя и она, и я понимали, что не станем этого делать. К тому времени наша мать с головой ушла в богоугодные дела и вела почти монашеский образ жизни вместе с лопоухим мистером Хэнсли. Я была уверена в том, что их связывали чисто платонические отношения. Я почти совсем не скучала по ней. Моей семьей были Линетт и Лука — люди, которых я любила. И никакая другая семья мне была не нужна.