— Вы сказали, завтра? — напомнила она.
— Мне не терпится продолжить расследование. Чем скорее все вопросы разрешатся, тем лучше, — хмуро заявил он. — Если вы, мадемуазель, не откажетесь позавтракать со мной завтра утром и соизволите посетить мои апартаменты, смежные с вашей комнатой, мы сможем составить план действий.
Та самая комната, где он целовал меня! — Долли мгновенно отбросила эту мысль. О нет! Это совсем ни к чему.
— В котором часу?
— В девять подойдет?
— Да. Спокойной ночи, месье Дадье, — сухо выговорила она, отводя от него глаза, не в состоянии выдерживать его сексуальную притягательность, которую ей довелось уже ощутить несколькими часами раньше.
— Учитывая сложившиеся обстоятельства, было бы лучше, если бы… ты… обращалась ко мне по имени и, разумеется, на «ты». Просто Реймонд. В конце концов, мы родственники.
— Очень хорошо, Реймонд. — Она кивнула, успокаивая себя, что в этом нет ничего особенного. Он ведь тоже член ее семьи.
— А ты не возражаешь, если я буду называть тебя просто Долли?
— Нет. Нормально, — согласилась она, чувствуя, как кожа покрылась мурашками, настолько чувственно прозвучало ее имя в его устах.
— Для детей, я думаю, это будет более понятно, — подытожил Реймонд, заглядывая ей в глаза.
Сердце Долли перевернулось в груди. Ей почудилось или на самом деле искорки нежности промелькнули в глубине его глаз?
— О, вы… то есть ты… только не подумай, что я бы хотела отдалить их от тебя. — Она из последних сил старалась игнорировать его обаяние. Шарм — это еще одно оружие, которое он может пустить в ход для достижения собственной цели. Берегись, он не остановится ни перед чем, уговаривала себя Долли.
— Я бы хотел объединить наши усилия и выступить единым фронтом, Долли, но мы поговорим об этом завтра. Прости, что удерживал тебя здесь против твоей воли. Я не задержу тебя надолго.
Он открыл ее дверь, отдал ключ и с легким поклоном отступил в сторону, давая ей пройти.
— Спокойной ночи, Реймонд, — сказала Долли, чувствуя огромное облегчение от возможности наконец войти в свой номер, закрыть дверь и не видеть его. Но выбросить его из своих мыслей она не могла.
Слезы текли и текли, пока она снимала с себя платье, на котором он так настаивал. Платье, подходящее для двойника его жены. Все на показ, все на публику… ради его собственного тщеславия. Он даже не подумал, как она будет себя чувствовать в нем?
Она убрала все вещи назад в коробки. Может, их можно вернуть обратно? Они не нужны ей, она не хочет оставлять эти вещи. Она хочет снова стать собой. Долли с удовольствием закуталась в шелковое кимоно, которое когда-то привезла из Японии Кэтлин. В нем она чувствовала себя комфортно. Это была ее вещь, и ничего другого ей не нужно.