В бессилии слова вы, отец Герасим, убедились сами в своей борьбе с пороками ночлежников. Вы слово бросили и принялись за медицину, сделались врачом. Да, это орудие наиболее действенное. Еще на грани зачинавшихся веков человек подметил в самой же природе силы, враждебные язве, и стал пользоваться ими, проще говоря, стал лечиться. Сначала каждый себя самого, потом явились специалисты, всякие знахари, уступившие со временем свое искусство врачебной науке, а свое место — докторам. Первый успех опьяняет человека, а тут первый успех был вместе с крупным успехом. Человек выступил на борьбу с царством язвы, так сказать, вися на воздухе и с завязанными глазами. Теперь он нащупал у себя под ногами почву. У него явилось сознание возможности не только вести борьбу, но и одержать победу. Пошли толки о «живой воде», о «жизненном эликсире», о «философском камне» и так далее. Юные пионеры естественных наук с пылом брались за спасение человека и горячо убеждали его, что это вполне возможная вещь, и если они сейчас этого не могут сделать, то только потому, что наука еще в зачаточном состоянии, что природа еще не изучена, но с развитием науки какой–нибудь гений несомненно преподнесет человечеству что–то такое, вроде живой воды, что даст одряхлевшему, исхудавшему, обессиленному человеку жизненные силы, и человечество заблещет могущественным здоровьем, неувядаемой красотой, божественным разумом и станет бессмертным.
Когда в науке стал преимуществовать экспериментальный метод, она отказалась от своих утопий и поняла — все, что она может сделать для человека, это — поддержать жизнь в человеке. А самой жизни она дать не может. Человек родится с известным запасом жизненных сил, который и расходует на протяжении того или другого срока. Израсходует человек все свои жизненные силы и умирает. Он может их растратить быстро и погибнуть во цвете лет или даже не успевши расцвесть, но может, относясь к ним экономно, бережливо, продлить свой век. Вот тут–то и может оказать ему существенную пользу медицина. Соблюдая правила гигиены и пользуясь успехами гигиены и услугами фармакологии, человек отстраняет от себя то, что губит его силы, и тем увеличивает срок своего пребывания на земле. Имеется у вас, допустим, шуба. Вы можете предохранить ее от моли, бережно ее носить, своевременно зашить расползающийся шов, положить заплату на дыру и проносить ее, таким образом, всю свою жизнь и даже передать в наследство сыну. Но износившуюся все–таки в конце концов шубу вы не можете же сделать новой, и ничего не можете вы сделать для того, чтобы ваша шуба не изнашивалась, а, наоборот, с каждым годом становилась все крепче и новее. Точь–в–точь то же и в медицине: вся работа докторов, в сущности, есть не что иное, как предохранение от моли и накладывание швов и заплат на ветшающую телесную оболочку человеческого духа. В битве с «язвой» эти борцы отстаивают человека, выхватывают на время из ее когтей жертвы, но сама «язва» остается неуязвимой. И человечество ветшает все более и более.