Итак, греха вы не сделали. Правда, за несоблюдение формальностей вас постигло наказание, но разве его нельзя было перенести, хотя бы ради той радости, которую вы доставили повенчанным. Поди, обрадовались… благодарили вас…
— Еще как! На днях еду на пароходе… пристань… Купить мне надо было кое–что из съестного. Сошел на пристани и протискиваюсь к торговкам. Слышу вдруг: «Здравствуйте, батюшка, не угодно ли яблочков, возьмите». — «Отчего, — говорю, — не взять, а почем отдашь?» — «Что вы, батюшка, — говорит, — с вас разве можно… вы так возьмите. Да нешто вы не узнаете меня?» Всматриваюсь: ба! Да это моя невеста беспаспортная–то. «Ну как, — говорю, — живете?» — «Слава Богу, — говорит, сама смеется, радостная такая, — сыночка, — говорит, — Бог дал». — «Ну что же, дай Бог счастья!» — «Спасибо, батюшка, а яблочков–то возьмите, уж не побрезгуйте». Тычет мне в руки все свои яблоки вместе с корзиной. Что делать? Взял. После всю дорогу почти всех пассажиров угощал ими…
— Ну, вот видите… а вы запивать стали. Бороться надо с горем, да Богу молитесь поусердней. Молитва бодрит человека, освежает его ум, а человек со свежими силами всегда себе выход найдет. У вас добрая душа, силы есть. Так не губите же себя и других. Ну, кажется, мы уже подъезжаем к городу. Скоро нам сходить… Я тоже в первый раз сюда еду. Недавно только получил назначение… Вот что — вы зайдите ко мне в городе, моя квартира будет рядом с кафедральным собором. Мы еще поговорим с вами. Может, что–нибудь и придумаем. А теперь пока прощайте. Надо собираться.
Батюшка встал, подал руку отцу Павлу и трижды облобызался с ним.
— Прощайте, — смущенно говорил отец Павел. — Спасибо вам за доброе слово и простите меня… Я не знал, что вы такой…
— Бог простит, — улыбнулся батюшка и скрылся в каюте.
Пароход причаливал к пристани. Отец Павел завязал в узелок свои вещи и стал у сходней. Через несколько минут показался и батюшка. Он шел в сопровождении другого священника, на груди которого красовался наперсный крест. Протискавшись через толпу, оба батюшки взяли извозчика и покатили в город. Поплелся вслед за ними и отец Павел.
Прошла неделя. Отец Павел все никак не мог собраться с духом, чтобы пойти со своей просьбой к архиерею. Из газетных известий он вычитал, что новый архипастырь уже приехал и вступил в управление епархией. «Каков–то он из себя, — с тревогой думал отец Павел. — Что как не примет, или скажет: поезжай, мол, туда, откуда приехал».
Наконец, отца Павла осенила мысль предварительно расспросить кого–нибудь об архиерее. Он вспомнил, что в городе, где–то на окраине, служит священником его бывший товарищ по семинарии отец Герасим. Не разыскать ли его, да поговорить с ним. Вероятно, что–нибудь да знает про архиерея. И, заперши свою каморку на постоялом дворе, где он остановился, отец Павел пошел отыскивать своего бывшего товарища. Разыскать того батюшку, который познакомился с ним на пароходе, отцу Павлу помешала его природная застенчивость. — «Правда, ласковый он, добрый такой и смиренный, — думал про батюшку отец Павел, — шляпу мою поднял… а я думал, что он гордец какой–нибудь; а все–таки городские они, как к нему пойдешь в гости–то, да еще в этаком виде». Отец Павел грустно поглядел на свою поношенную, порыжевшую ряску. Лучше уж к отцу Герасиму. Этот все–таки когда–то был свой человек.