— Нет, — упрямо ответил он. — Это моя одежда.
— Ты не человек, что ли? — с угрозой произнес Централ.
— Серега, отдай куртейку, — поддержал Хаус. — Ему и правда нужнее. Он же вежливо тебя просит. Ну, насколько он способен.
— Да не люблю я эти расклады! — возмутился Обух.
— Да ему не любовь твоя нужна, а теплая одежда. Хоть что-нибудь с рукавами. Не будь говном, инкассатор!
— Не отдам, — отрезал тот.
— Все, Хаус! — рявкнул Кабан. — Уводи людей, время теряете.
— Ждите к вечеру, жарьте курочку, — сказал сталкер.
— Что сам по дороге наловишь, то и пожаришь, — выдавил Чак.
Проводник и четверо пассажиров вышли на улицу. Облака окончательно разбежались, но из-за блеклого рассвета небо казалось пасмурным и низким.
Хаус обогнул сарай справа и двинулся по пологому склону вниз, к зарослям кустарника. Новобранцы выстроились за ним гуськом: первым шел Централ, замыкал колонну Шведов. В какой-то момент Сергей поймал себя на том, что старается наступать в след идущему впереди новичку, которого привезли на вертолете.
— Может, и нам свалить надо было? — негромко сказал Бокс.
— Да не по-пацански как-то… — проговорил Централ.
— Ладно. Дойдем — поглядим, что там за кисельные берега.
— Кончайте треп, — прошипел Хаус. — Ты, как там тебя?.. Лейтенант!
— Старший лейтенант, — уточнил мужчина, шагавший перед Сергеем. — Только теперь — запаса.
— И где же ты служил, запасной лейтенант?
— В ракетных войсках.
— Конкретнее, — потребовал сталкер.
— В береговых ракетных.
— Ты действуешь мне на нервы.
— Триста двадцать пятый ОБРДН.
— Ну, понятно…
— Отдельный береговой ракетный дивизион, — пояснил мужчина.
— Ты стрелять-то умеешь, отдельный береговой?
— У меня двенадцать пусков, все на «отлично».
— Я спрашиваю: стрелять умеешь? — с нажимом повторил Хаус.
— Из пистолета — естественно.
— И то хлеб… А зовут тебя Костя Олейник, если память моя не врет. Стало быть — либо Кот, либо Олень.
— Конечно, Кот, — торопливо ответил лейтенант.
— Покажешь себя в деле — тогда и будешь сам решать, кто ты. А пока ты Олень, — твердо произнес сталкер.
Централ и Бокс приглушенно рассмеялись, а Сергей с тоской посмотрел назад. Ситуация нравилась ему все меньше, и он уже начинал жалеть, что не остался вместе с Обухом в сарае. И хотя он быстро придушил эту мыслишку, настроение было отвратным.
Хаус дотопал до зарослей и протиснулся между кустов.
— За мной, — скомандовал он, поворачивая влево.
Пассажиры змейкой устремились за проводником. Что это были за растения, Шведов так и не понял. Черные узловатые ветви даже в конце мая оставались голыми, без единого листочка, однако в них определенно теплилась жизнь: кусты не трещали, а упруго сопротивлялись и плотно схлопывались за спиной. Тропинки в зарослях не было, Доктор Хаус двигался наугад, но так уверенно, словно проходил хорошо знакомый лабиринт. По одному ему ведомым признакам он определял, где в чаще будет следующая брешь, а куда соваться не нужно.