— Да, — критично согласилась Бэкки. — Даже Профессор на такое не был способен.
Очень тихо, явно обращаясь к самому себе, Ван Тромп сказал:
— Красиво. И со вкусом — парень красиво ушел.
Джубал смотрел на сидящих вокруг братьев. Неужели он единственный, кто хоть что-нибудь чувствует? Джилл и Дон сидели, обнявшись, — они всегда так делали, когда встречались. Казалось, они тоже не встревожены. Даже Доркас была невозмутима и на глазах ее не было слез.
На экране возникло улыбающееся лицо диктора, он сказал:
— А теперь несколько кадров для наших друзей на Елисейских полях, которые так славно завершили свою… — Пэтти выключила стереовизор.
— Энн с Дюком возвращаются, — сказала она. — Проведу их через фойе, а потом будем завтракать. — Она поднялась.
Но Джубал остановил ее.
— Пэтти, ты знала, что собирается сделать Майк?
— Нет, конечно, — она удивилась. — Никто не знал. Для нас еще не кончилось ожидание. — Она повернулась и вышла.
— Джубал, — говорила Джилл, не сводя с него глаз, — Джубал, отец наш возлюбленный… пожалуйста, остановись и вникни. Майк не умер. Как он может умереть, если никто не может быть убит? Потому он всегда будет с нами, ведь мы уже вникли в него. Ты есть Бог.
— Ты есть Бог, — потерянно повторил Харшоу.
— Вот так. Сядь между нами.
— Нет, нет, я хочу побыть один.
Харшоу, натыкаясь на стены, дошел до своей комнаты, заперся там и упал на кровать. О, сын мой, сын мой! Если бы я мог умереть вместо тебя! Тебе бы еще жить да жить, а я, старый дурак, которого ты непонятно за что уважал, убил в тебе сомнения и послал на бесполезные муки. Ты понес им Истину! А кому нужна Истина? Это ведь не стриптиз и не рулетка. Харшоу засмеялся сквозь слезы.
Он подавил рыдания и смех и пошарил в чемодане: вот оно. Харшоу носил его с собой с тех пор, как с Джо Дугласом случился удар, в очередной раз напомнивший Харшоу, что все живое смертно. Харшоу прописал себе для верности три таблетки, выпил и лег в постель. Вскоре боль прошла. Издалека донесся голос:
— Джубал!
— Я отдыхаю! Не мешайте!
— Джубал, отец! Я прошу.
— Да, Майк, что такое?
— Проснись. Еще не время. Позволь, я помогу.
— Спасибо, Майк, — вздохнул Харшоу.
Он позволил отвести себя в ванную и проделать с собой все необходимые манипуляции.
— Ну как?
— Все хорошо, сын. Спасибо.
— Тогда я пойду, у меня дела. Я люблю тебя, отец. Ты есть Бог.
— Я люблю тебя, Майк. Ты есть Бог.
Джубал переоделся, привел себя в приличный вид, хлебнул бренди, чтобы заглушить горечь во рту, и вышел в гостиную.
В комнате, где стоял стереовизор, никого, кроме Пэтти, не было. Она подняла глаза.