— Так. Попали к эсерам в гости, — сказал Нечаев. — Ну, ребята, утром виднее будет. А пока ложись спать. Чего зря нервы трепать. — Минуту спустя он забормотал: — Вот лешие! Очки мои забрали — ни черта не вижу.
Арестованные легли, но никто не мог заснуть до утра.
Светало, когда из Невьянска длинной колонной уходили в леса пестро одетые и разнокалиберно вооруженные люди. Это отступали правые эсеры.
С двух сторон дороги от времени до времени словно откупоривались гигантские бутылки, — это ухали пушки броневиков. В двухэтажном доме у Невьянского завода арестованные чутко прислушивались к звукам пальбы. Они не знали, радоваться ли им или ждать смерти.
— Эй, вы, масло с яйцами, — вдруг прокричал в окно знакомый голос. — Держи гостинцы!
В тот же миг со звоном посыпались осколки оконного стекла. Что-то тяжелое влетело и с шипом покатилось по полу. Через мгновенье ударил вихрь и задрожали стены. Взрыв! Все, кто был в комнате, упали на пол.
Нечаев поднялся первым, бросился к окну и выглянул наружу. Пустынные улицы упирались в поле. Ставни соседних домов были закрыты наглухо. Где-то тявкали собаки. Ни одной живой души не было видно. Нечаев, несмотря на свою грузность, легко спрыгнул на деревянный тротуар. Добежал до первого перекрестка, — там было так же пустынно, как и на других улицах. Он вернулся обратно.
— Ребята, утекли эсеры. А ну-ка, кто ранен?
Осмотрели друг друга. У одного оказалась расцарапанной щека. Другой держался за ухо. Никто серьезно не пострадал.
— А бомбы-то у эсеров никудышные. Сами состряпали наверно, — засмеялся Нечаев.
С высокого Уральского хребта поезд Реброва стремительно падает вниз. Красноперов держит предельный ход. На крутых поворотах по склонам хребта кажется, что поезд сломается пополам. Стекла пассажирских вагонов не выдерживают и в двух купе уже разбиты вдребезги. Мелькают хмурые тени станций и разъездов. Луна прыгает в клубах дыма, перелетая с одной стороны поезда на другую. На площадках классных вагонов пулеметы, как живые, с любопытством подняли свои узкие мордочки кверху. Часовые стоят без винтовок, с наганами на боку. С грохотом проносится мимо сероватой тенью камский мост. За Камой ровный железнодорожный путь, — и еще быстрей мчится золотой поезд. Красноперова после двенадцатичасового пути сменяет его помощник.
— Веди спокойно, — хрипло говорит Красноперов, стирая со лба черный пот. — Здесь путь хороший. Воду бери только на маленьких станциях, там меньше народа. Большие станции веди сквозным, чтобы никто не подсел.
Ближе к Вятке почти на каждой станции железнодорожники задерживают поезд.