Поселенец в недоумении оглядывается. Уж не подстроила ли она ему ловушку? Хотя откуда знала, что он вернется?
Вовка выскочил из двери. Вот он! Снегом почти совсем замело. Окоченел. Живой ли?
— Беги за врачом!
— Коровы телятся!
— Хрен с ними! Беги!
— Беги, если тебе, надо! Кто он мне?
— Беги, курва! Иначе…
— Отстань! Чего приказываешь? Не жена я тебе! Не командуй. За коров хоть деньги получу! А за него? Погибнут телки, он же меня с фермы выгонит! Беги сам, если охота. Думала ты ко мне вернулся…
— Нужна ты мне! Да я таких как ты видел! Не одну. Ишь чего захотела!
Валька до боли закусила губы.
— Беги за врачом! Прошу тебя!
— Иди ты знаешь… Вместе с ним, — указала она на Емельяныча.
— Что?
— Что слышал.
— Потаскуха!
Валька прокусила губы до крови. Молча отвернулась. Отошла. Володька взвалил Емельяныча на плечи, тихо вышел с фермы. Ветер ударил в лицо шершавой рукавицей. Выбивал слезы из глаз. Пригибал к земле.
— Ах, лярва! За коров она получит. А мужик хоть загнись! — ругался поселенец. — А ведь за неоказание помощи, за оставление в опасности — статью могут дать, — вспомнил Трубочист уголовный кодекс.
Ветер леденил заголившуюся спину, но Володька упрямо шел в село. Боялся остановиться. Боялся отдыхать. Он не знал, жив Емельяныч или нет? Он торопился.
В больнице сказали, что опоздай Володька на десять минут — никто бы не смог помочь Емельянычу. Но он успел.
На ферме об этом узнали на следующий день. Все радовались за Емельяныча и Вовку. Все поздравляли его. Все— кроме Торшихи, застывшей в горе своем. Пошла ва-банк и проиграла. Слабой была ее ставка в этой игре. И партнер оказался не по зубам. Слишком сильный, слишком опытный.
Она впервые узнала, что месть не всегда приносит победу. Что есть у нее еще и своя, вторая черная сторона. И может отступилась бы баба. Но оброненное там, на ферме оскорбление переворачивало всю душу. Жгло огнем. Нет. Этого нельзя простить. Надо отплатить. Только выждать свое время. И тогда растоптать его — этого упрямого поселенца.
«Но как это сделать?» — грызла Торшиха ногти и обдумывала вариант за вариантом. Каждый из них тут же отметала. Не годились.
А время шло. Вот уже вышла из больницы доярка Акулина. А через две недели вернулся на ферму и Емельяныч. К Вовке, как к родному относиться стал. Вроде не поселенец он вовсе. Даже обиднее было. И как не следила Валька, ничего не получалось с местью. Слабы были ее сети.
И вот наступила весна. Бурная, она сразу съела сугробы, наделала лужи, сняла снежную седину с крыш домов.
— Ну, бабоньки, скоро на выгон! — улыбался Емельяныч, весело оглядывая доярок.