Село Гибе отнюдь не изолировано от широкого мира. Его обитатели в поисках заработка — изрядно побродили по свету. И если Мартин Пиханда с его увлечением географией (за этой чудаковатой странностью угадывается острый интерес к бескрайнему миру, к тому, «как другие люди живут») еще только предчувствует необходимость более справедливых порядков на свете, то его сыновья: Само, пошедший по стопам отца — земледельца в сезон полевых работ и строителя-каменщика в межсезонье, и Валент, выбившийся в интеллигенты, уже сознают потребность активной борьбы за приближение лучших времен. Само становится членом социал-демократической партии, Валент, окончив университет в Праге, превращается в убежденного сторонника идеи чехословацкой государственности.
Словакия тысячу лет была только областью Венгерского королевства на положении полонии, не имея даже собственного географического названия, на административной карте Венгрии она значилась как Верхняя, или Северная, Венгрия. Сосуществование словаков с венграми в едином государстве, но в подчиненном, бесправном положении не могло быть гармоничным, учитывая, что вся угнетающая их верхушка — помещики и административные органы власти — была целиком представлена венграми или омадьярившимися выходцами из привилегированных слоев словацкого населения. Однако тысячелетняя история совместного проживания этих народов знает немало страниц, когда они сражались бок о бок с татаро-монгольскими и турецкими завоевателями, в антигабсбургских войнах за свободу Венгерского государства под водительством Ференца Ракоци, в борьбе против угнетателей-феодалов: в Крестьянской войне 1514 г., в так называемом «заговоре венгерских якобинцев» в конце XVIII в. участвовало и отдало свои жизни во имя свободы немало представителей словацкой народности. Словацко-венгерские противоречия заметно обостряются лишь в XIX в., в эпоху формирования венгерской и словацкой нации. Однако, когда вспыхнула венгерская буржуазно-демократическая революция 1848 г., руководители словацкого национально-освободительного движения предпринимали активные шаги к тому, чтобы совместно с венграми бороться за свержение феодального строя. Национальное угнетение одного народа другим они справедливо рассматривали как пережиток феодализма. И только после того, как венгерское революционное правительство категорически отказалось удовлетворить требования словаков — признать за их национальной культурой право на свободное развитие, вожди словацкого освободительного движения отшатнулись от венгерской революции и примкнули к габсбургской Австрии: это была трагедия словацкого национально-освободительного движения 40-х годов XIX в. Только с этого времени отношения патриотически настроенной верхушки образованной части словацкого народа и правящих классов Венгрии обретают форму антагонистических национальных противоречий. Но антагонизм никогда не пронизывал всю нацию сверху донизу. Элементы национальной розни и сознание солидарности людей труда перед лицом общего угнетателя — помещика и капиталиста — все это составляет память нации.