Звуки были приглушены, силуэты людей и очертания предметов размыты. Туман явился в город три дня назад и, судя по всему, не собирался уходить. Мне кажется, у всех подобных туманов есть общие черты: они таят в себе угрозу и нагоняют страх, скрывают от людей знакомый мир и сбивают их с толку, примерно так же запутывают водящего в жмурках, когда завязывают ему глаза и начинают раскручивать.
По правде говоря, это был самый ужасный месяц в году, когда отвратительная погода, как никогда, способствовала упадку духа.
Теперь, оглядываясь назад, я мог бы с легкостью убедить себя, что в тот день у меня было дурное предчувствие относительно предстоящего путешествия, что некое шестое чувство — интуиция или телепатия, — о существовании которого большинство людей даже не догадываются и потому не используют его, взбудоражило и растревожило меня. Но тогда, в дни моей юности, я был довольно смелым и здравомыслящим молодым человеком, не подверженным мрачным предчувствиям и необъяснимой тревоге. Поэтому подавленное состояние, обычно не свойственное моей жизнерадостной натуре, было, как мне казалось, вызвано исключительно туманом, а в ноябре подобное мрачное настроение овладевало большинством лондонцев.
Насколько я помню, в тот момент я не испытывал никаких других чувств, кроме любопытства и профессионального интереса, основанного на тех скудных сведениях, которые предоставил мне мистер Бентли. К этому стоит добавить предвкушение легкого приключения, ведь я никогда не посещал столь отдаленную часть Англии, куда мне надлежало отправиться, и довольно сильное облегчение из-за того, что мне предстояло покинуть нездоровый лондонский климат с его туманами и вечным сумраком. К тому же мне только исполнилось двадцать три года, и я еще не утратил юношеского интереса к вокзалам и путешествиям на паровозах.
Но вот что особенно примечательно: тот день я запомнил в мельчайших подробностях, хотя со мной еще не случилось ничего плохого и нервы мои были совершенно спокойны. Стоит мне закрыть глаза, и я представляю себе, как сижу в такси, пробирающемся сквозь туман в сторону вокзала Кингс-Кросс. Я даже чувствую запах сырой, холодной кожи в салоне и невыразимое зловоние тумана, который просачивался через окно, а в ушах вновь возникает это неприятное ощущение, словно их заткнули ватой.
Пока мы путешествовали по этим кругам ада, время от времени нам попадались пятна сернисто-желтого цвета, они вспыхивали на вывесках магазинов и в окнах наверху, вырывались из темных, как колодцы, подвалов, подобно адскому пламени; огненно-красные точки горели над палатками продавцов орехов на углах улиц. Здесь — огромный, бурлящий котел с дегтем для починки дороги булькал и дымил зловещим красным дымом; а там — фонарщик держал высоко над головой свой фонарь, который раскачивался и мигал.