Поскольку ничего больше не произошло и со мной была собака, в конце концов я сумел встать с кровати, хотя сердце мое бешено стучало и я все еще не пришел в себя от потрясения. Мне понадобилось время, чтобы собрать все свое мужество, открыть дверь спальни и выйти в темный коридор. Через мгновение Паучок бросилась вперед, тщательно обнюхивая каждую закрытую дверь, из ее горла по-прежнему вырывались тихое ворчание и рык.
Некоторое время спустя я снова услышал странный звук. Казалось, он доносился из коридора слева от меня, из самого его конца. Но мне так и не удалось распознать его. Прислушиваясь и едва дыша, я решился сделать несколько осторожных шагов в эту сторону. Паучок шла впереди. В коридоре были три двери в спальни, находившиеся по обе стороны от меня, и, собравшись с духом, я стал по очереди открывать каждую из них и заглядывать внутрь. Однако там ничего не оказалось, кроме старой, тяжелой мебели и заправленных кроватей. Спальни эти находились в задней части дома, и их освещала луна. Внизу, на первом этаже, стояла тишина — абсолютная, обволакивающая, окутывающая, буквально осязаемая тишина, пропитанная запахом плесени, и тьма, плотная как войлок.
Затем я подошел к двери в самом конце коридора. Паучок была рядом со мной, и пока она нюхала щель под дверью, все ее тело вытянулось в струнку, а рычание стало громче. Я положил руку ей на шею и потрепал короткую, жесткую шерсть, желая приободрить, скорее, себя, чем ее. Я чувствовал, как напряглись все ее мышцы, да и сам я пребывал в таком же состоянии.
Это была та самая дверь без замочной скважины, которую я не смог открыть во время моего первого визита в Ил-Марш. Я не имел ни малейшего представления, что за ней находилось. Но именно оттуда доносился звук. Он раздавался по другую сторону двери, не очень громкий, но довольно четкий. Что-то тихо билось о пол, это был ритмичный и знакомый звук, однако я никак не мог распознать его, хотя мне показалось, что он каким-то образом связан с моим прошлым. Этот звук будил во мне старые, наполовину забытые воспоминания и ассоциации, глубоко засевшие в моем мозгу. Возможно, при других обстоятельствах, если бы я не был так напуган, этот звук наверняка вызвал бы у меня любопытство или даже показался бы приятным и успокаивающим.
Паучок, стоявшая у моих ног, начала подвывать; это был тоненький, жалобный стон испуганного существа. Она немного отошла от двери и прижалась к моей ноге. У меня перехватило дыхание, во рту пересохло, я задрожал. Я не мог добраться до того, что находилось в комнате, но даже если бы у меня появилась подобная возможность, я вряд ли решился бы на это. Я пытался убедить себя, что это, наверное, крыса или птица, которая упала через печную трубу и теперь билась о каминную решетку не в силах выбраться. Однако звук не был похож на те, что издает маленькое, охваченное паникой животное. Тук-тук. Пауза. Тук-тук. Пауза. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.