— Что, все это время? Постоянно?
— Нет, время от времени. В последние годы реже. Но иногда ее еще встречают, и на болотах слышатся крики.
— Вероятно, старая миссис Драблоу тоже слышала их?
— Кто знает?
— Что ж, миссис Драблоу умерла. Думаю, теперь все должно успокоиться.
Но мистер Дейли еще не закончил. Он как раз подошел к развязке своей истории.
— И где бы ее ни встречали, — сказал он тихо, — на кладбище, на болоте или на улицах города, какой бы мимолетной ни была эта встреча и кто бы ни увидел ее, результат всегда один и тот же.
— Какой? — шепотом спросил я.
— Погибают дети при самых странных и ужасных обстоятельствах.
— Вы… имеете в виду несчастные случаи?
— Обычно да. Но пару раз от болезни, от которой они сгорали меньше чем за день.
— Вы имеет в виду разные дети? Дети, которые жили в городе?
— Разные дети. В том числе и ребенок Джерома.
Неожиданно я вспомнил ряд маленьких серьезных лиц и руки, сжимающие решетку на школьном дворе в тот день, когда хоронили миссис Драблоу.
— Но послушайте… дети иногда умирают…
— Разумеется.
— Но существует ли какое-то доказательство, связывающее эти смерти с появлением женщины? Может, это лишь совпадение.
— Вам трудно будет в это поверить. Вы все равно начнете сомневаться.
— Что ж, я…
— Мы это знаем.
Несколько мгновений спустя, глядя на его уверенное лицо, я проговорил:
— Я не сомневаюсь, мистер Дейли.
Затем долгое время мы сидели молча.
Я понимал, в то утро на болотах я пережил серьезное потрясение, тем более перед этим я несколько дней провел в состоянии тревоги и нервного возбуждения, столкнувшись с призраками в особняке Ил-Марш. Но я и представить себе не мог, как сильно отразятся эти испытания на моем физическом и душевном состоянии.
Вечером, укладываясь спать, я полагал, что это будет последняя ночь, проведенная мною в доме мистера Дейли. На следующее утро я планировал сесть на первый же поезд и вернуться в Лондон. Когда я сообщил мистеру Дейли о моем решении, он не стал спорить со мной.
Ночью я спал плохо, почти каждый час пробуждался от кошмаров, все мое тело покрывалось потом от беспокойства. Не имея возможности уснуть, я лежал и прислушивался, снова и снова прокручивая в голове все, что со мной произошло. Я задавал себе вопросы, на которые не было ответов: о жизни, смерти и о границе между ними, — и молился, со страстью произнося простые молитвы, обращенные к Богу.
С детства мне, как и большинству моих сверстников, прививали веру в Бога. Мои родители были христианами, я и сам верил, что учение христианской церкви является, наверное, самым лучшим руководством для праведной жизни, однако Бог всегда казался мне чем-то далеким, а молитвы, обращенные к нему, всего лишь формальными обязанностями. Но теперь все изменилось. Я молился истово, с неожиданно вспыхнувшим рвением. Теперь я осознал, что существуют силы добра и зла, которые ведут между собой непримиримую борьбу, и человек сам должен выбрать, на какую сторону ему встать.