— Нет, не попались. И запасного барабана не видал. И с чего тетке нам что-то сыпать?
— А я почем знаю. Чего она внизу сидела? Да и перстеньки на упокойнице такие, что вполне и просто тетка может позариться. Не снял, перстеньки-то? — спрашивает инвалид.
Нет, перстеньки я не снял. Во-первых некогда было, во-вторых… Во-вторых это вообще-то чистое мародерство, а таковое в приличном цивилизованном обществе не приветствуется. Собрали оружие, восполнили потерю боеприпасов — никто и раньше слова не сказал бы. А вот за золотые зубы и обирание всяких ценностей с тел — в регулярных армиях наказывали нередко. И я не знаю, как настроен мой напарник. В нашей охотничьей команде в самом начале этой Беды разговор такой был. Не меня одного интересовало, как играть по новым правилам, потому и решили обсудить. Я же разговор и завел, вспомнив эпизод, когда немецкие панцергренадеры пристрелили своего же камрада, который ночью ползал по нейтральной полосе и драл у мертвых русских золотые зубы и часы. Как только вернулся — камрады его обыскали. Нашли золотишко и пристрелили. Без всяких трибуналов, прямо в окопе. Меня это сильно поразило в первую очередь потому, что я точно знал — ребята из вермахта у нас тут, нимало не стесняясь, грабили всех и вся, не терпя никакого возражения. Если баба или старик, например, не хотели отдавать тулупчик и валенки, то им тут же стреляли в голову и с теплых тел вещички стягивали — и такое творилось, что в 41, что в 42 повсеместно — от Ленинграда до Сталинграда. И тырили они все, даже то, что к полу приколочено было шурупами. А тут внезапно такая деликатность и щепетильность. Николаич тогда промолчал в начале, вместо него ехидно спросил Ильяс:
— А потом это золотишко и часики они куда дели? Выкинули, небось, с отвращением на дно окопа? Или обратно трупам вернули?
— Не знаю, этого в описании происшествия не было — ответил я.
— Серега! Ты как считаешь, почему пристрелили? — повернулся к нашему пулеметчику Ильяс.
— Похоже на то, что этот фриц был на посту, скорее всего у пулемета. Пост бросил, полез за добычей, пока остальные не набежали. Значит если бы русские атаковали или пустили бы разведку, то у пулемета никого, тревогу поднять некому, в блиндаже подсменки сладко спят, бери всех голыми руками, режь сонными или просто тупо в трубу от печки бутыль с Молотовым и гранаткой сверху запечатать. Серьезная это подстава, хуже, чем если бы просто уснул, немудрено что пристрелили — раздумчиво ответил Сергей.
— Тоже так считаю — молвил Андрей.
— Ладно, это понятно. Тогда почему во всех армиях это не приветствуется? — я решил все же понять до конца, что да как.