Копыта лошадей стучали по твёрдой земле, караван тянулся вперёд, змеясь между небольшими буграми, образованными там, где ветром набило пыли и песка на клочки осоки. Пустыня наступала -мне думается, если бы проводились исследования, они бы показали, что каждый год пустыня отвоёвывала несколько метров у степей. А может мне так только казалось - ведь за те тысячи лет, что существовала пустыня, она же не захватила всё пространство материка?
Унылая полупустыня тянулась и тянулась, и мне всё время казалось, что вот-вот я сейчас увижу земных верблюдов, лица каких-нибудь туарегов или, в крайнем случае, туркменов.
Ещё через два часа, наш небольшой караван вступил в зону основной пустыни - со всеми её прелестями - барханами, завихрениями ветра, кидающего пригоршни сыпучего мелкого песка нам в лицо, за шиворот, проникающего везде, где только может оказаться эта мелкая, как пудра, песчаная пыль.
Ориентиров у нас не было никаких - я рассчитывал идти строго на восток, не придерживаясь каких-то оазисов и колодцев. Возможно, это и было глупо, но другого выхода не было. Перед походом, я попытался расспросить местных - насколько далеко простирается пустыня, и всё, что услышал в ответ - невнятные рассказы о её безграничности и бесконечности, да 'Да чо там той пустыни - на день пути!'. Стало понятно, что никто ничего ни черта не знал. Проводника, естественно, у нас не было, так что приходилось полагаться на удачу, да на мой дар мага-стихийника. Я уверен, что в случае чего, смогу найти воду даже под покровом песка. Так сколько протяжённость пустыни? По моим расчётам - километров четыреста-пятьсот. Если больше - тогда худо...тогда - магия стихийника и голодный паёк.
Скорость нашего движения, в сыпучем песке, резко замедлилась - в день мы проходили не более пятнадцати-двадцати километров - это меня сильно беспокоило, так как я рассчитывал на гораздо более быстрое продвижение. Запасы воды и продуктов таяли, как и наше настроение - трудно было целыми днями, глядя на барханы, на белое, горячее небо и хрустя песком на зубах, сохранить хорошее настроение. Ночью же, температура опускалась до ноля и ниже, изо рта шёл пар, вода становилась ледяной. Готовить что-то горячее было не на чем - мы не взяли с собой дров. Питаться приходилось всухомятку - твёрдое, как камень копчёное мясо, твёрдые сухари - всё, что не портилось в жаре. А она была страшной, иссушающей, в тени, думаю, было не менее пятидесяти градусов. Воду, ещё, приходилось тратить на коней, и скоро наши запасы воды истощились - мы были в дороге неделю, но воды почти не осталось.