Продолжая полет, я обернулся и увидел его стоящим на крыле самолета.
Рассчитывая, что Созин готов, я скомандовал: «Прыгай!»
Созин стоял на крыле и, не выполнив команду, продолжал держать в руке кольцо, вынутое из предохранительного карманчика.
Опасаясь за последствия, я приказал ему влезать обратно. Но и это не подействовало.
С растерянным лицом, мутными, беспокойно бегающими глазами, Созин стоял на крыле летящего самолета.
Я снова повторил команду влезать обратно, — никакого результата.
Я беспокоился.
Управление самолетом оставить нельзя. Время идет. Созин каждую секунду рискует сорваться под стабилизатор. Тогда — неизбежная гибель. Надо принять какое-то решение.
Бесплодно кружа над аэродромом, самолет потерял высоту. Расчет точки приземления был грубо нарушен. Идти на посадку я не решался, так как струей воздуха от винта Созина обязательно сорвало бы. Втащить его в кабину я также не мог.
Набрав высоту, я вышел на круг и спокойно предложил Созину прыгнуть. Точно не понимая приказания, он стоял на крыле, бледный, с подергивающимися губами.
Дальше медлить нельзя. Человек погибнет.
Взглянув на землю, я разжал ему руки, которыми он держался за борт моей кабины, и энергичным толчком в плечо послал его вниз.
Я был уверен, что парашют раскроется. Вытяжное кольцо у парашютиста в руке, шпильки вытяжного троса почти вытянуты с конусов. Достаточно незначительного движения рукой — и парашют раскроется.
Так и случилось. Парашют раскрылся сразу, выскользнув из-под стабилизатора. Созин благополучно приземлился на одном из огородов, примыкающих к аэродрому.
Созин прыгал не в первый раз, прыгал хорошо и уверенно. Но в данном случае перед прыжком у него совершенно парализовалась воля, возникло отвращение к прыжку — состояние, близкое к потере сознания. Лишь энергичный толчок вывел его из оцепенения. Любопытно, что Созин снова прыгал и стал инструктором парашютного спорта.
Слет парашютистов в Крыму заканчивался большим воздушным праздником.
Несколько тысяч гостей, приглашенных на аэродром, смотрели, как поднимаются в воздух два тяжелых самолета с десятью парашютистами на каждом.
На высоте 700–800 метров машины кругом прошли над разукрашенным аэродромом, и вдруг по команде одновременно с бортов в воздух посыпались люди…
Один за другим вспыхивали купола парашютов.
Люди прыгали, громко крича: «Пошел!» или «Давай, давай!»
В то время как один бросался из раскрытых дверей, крича на лету, стоящие наготове подбадривали его и сами прыгали с такими же криками.
Под двойными распущенными куполами парашютисты опускались на аэродром. Их бурно встречали многочисленные зрители.