– И песни довольно одной… – пропели они тихим хором, – чтоб только о доме в ней пе-елось.
Галя замолчала. Толя тоже умолк. Посмотрел на костлявое лицо жены и осторожно проговорил:
– Хорошо поем, а?
Жена медленно повернула голову и уставилась на Толю. А потом раскрыла потрескавшиеся губы и тихо засмеялась. Волохов несколько секунд сидел молча, с изумлением и страхом глядя на безумную жену, а потом тоже засмеялся. Смеясь, он нагнулся к жене и ткнулся лбом в ее теплую щеку. Плечи его продолжали содрогаться, но было непонятно от чего – от смеха или от рыданий.
Беда Толи Волохова была страшной, необратимой и непоправимой, но только не с точки зрения старшего уполномоченного Станислава Данилова. В то время, пока Волохов прижимался лбом к сухой и желтой, как пергамент, щеке жены, Стас сидел на полу у себя в квартире, прикрыв веки, в позе лотоса, и повторял про себя мантру. Погрузившись в медитацию, он полностью отрешился от иллюзорного мира, наполненного страданием и болью, мира, в котором работа кармы не утихала ни на день.
А пока Стас Данилов укреплял свой дух, готовясь продолжить жизнь в лучшей ипостаси, Маша Любимова укрепляла свое тело.
Привычная утренняя зарядка почти измотала Марию. И все же прогресс был налицо. Тело постепенно становилось прежним, таким, каким оно было до аварии. К мышцам возвращалась сила, суставы становились гибче.
Закончив упражнения, Маша отправилась в душевую кабинку. Она любила воду. Теплые струи смывали с нее не только пот, они смывали остатки неприятного сна, неприятные предчувствия и гнетущие воспоминания о прошлом.
Завтракала Маша на своей уютной кухне, окна которой выходили на сквер, школу и золоченую маковку собора. Отправляя в рот ломтики яблока и маленькие кусочки сыра, она просматривала прессу, держа в руке планшетный компьютер. А впереди был долгий-предолгий день, и день этот готовил для Любимовой, Данилова и Волохова новые страшные сюрпризы.
Маша и Толик встретились в холле. Волохов выглядел помятым. Щетина на его физиономии отросла настолько, что уже могла сойти за настоящую бороду.
– Толь, привет!
Майор Волохов покосился на Машу, шагающую рядом, и мрачно изрек:
– Доброе утро! Вижу, ты свежа и хороша, как цветок. На мою рожу лучше не смотреть.
– Ты чего такой мрачный? – спросила Мария. – Позавтракать забыл?
– Я не делаю культа из еды, – заявил Толя.
– Да ну? С каких это пор?
– С тех пор, как мой бумажник стал бессмысленным приложением к моему карману. Кстати, Маш, займи денег. Я тебе с зарплаты верну.
– А сколько тебе надо?
– Тыщи две.
– Ладно, поскребу по сусекам. Тебе когда надо?