— Заткнись, — наступив ему на ногу, велел Гарри. — Ты нарушил границы частного владения. Вот что тебя сейчас должно волновать.
Собравшиеся переглядывались и перешептывались.
— По-моему, вам пора отсюда убраться, — сказал Рон, подталкивая журналиста к ступеням террасы. — Вы, верно, оставили свою машину на дороге. Я вам покажу дорогу обратно.
— Хорошо. — Фишер больше не сопротивлялся. — Только отдайте мне мою камеру.
— Пожалуйста. — Гарри бросил ему фотоаппарат, предварительно вынув из него пленку.
— Вы за это ответите! Я подам в суд! — петушился Фишер.
— Давай иди, — сказал Рон. — Я провожу тебя до шоссе. И учти, если ты по дороге вздумаешь сбежать, помни, что я еду сзади, а в кобуре у меня револьвер, так что… Если что-то будет не так — пеняй на себя.
Прежде чем уйти, Майкл Фишер повернулся к Стефани и громко произнес:
— Вы только не думайте, ваша светлость, что я один знаю, где вы находитесь. Через несколько дней здесь будут сотни журналистов, с которыми вы уже не посмеете обойтись, как со мной. Скоро весь мир узнает правду о вас. Это сенсация! Вы только представьте, какие будут заголовки: «Дочь герцога — деревенская учительница», «Дочь герцога…»…
Рон резко вывернул ему руку так, что от боли Фишер не смог больше ничего сказать.
Когда Рон и Фишер скрылись из поля зрения, все окружили Гарри, продолжая при этом внимательно смотреть на стоявшую с потерянным видом Стефани. Гарри подошел к Стефани и, обняв ее за плечи, крепко прижал к себе. Стефани вся дрожала и готова была вот-вот расплакаться.
— Гарри, — спросил кто-то, — и ты все время знал, кто такая Стефани?
— Да. — Гарри с состраданием посмотрел на Стефани. — Я не предполагал, что даже здесь они смогут ее найти. Я не хотел, чтобы об этом знал кто-то еще, кроме нас со Стефани.
— Простите меня, — обратилась к своим новым друзьям Стефани. — Я не могла вам всего рассказать, так как боялась, что кто-нибудь случайно обмолвится в городе обо мне и через несколько часов здесь будут журналисты. Я всегда хотела преподавать, но мой отец поначалу препятствовал этому. Когда я все же начала преподавать в одной из школ Лондона, папарацци постоянно дежурили возле ее стен, не давая покою ни мне, ни детям. Дети очень нервничали, и через несколько дней мне пришлось покинуть ту школу.
— А что, миледи, по-вашему, наши дети не испугаются чужих людей с фотоаппаратами? — грубо спросила одна из матерей.
Стефани развела руками.
— Поймите, я не разглашала своего происхождения только потому, что не хотела, чтобы журналисты нашли меня. Я хотела тихо и спокойно работать здесь, среди вас. — Голос Стефани становился все менее уверенным. — Фишер находит меня всегда и везде. Даже Кендалхилл не стал исключением, — с грустью констатировала Стефани. — Простите меня.