— Но я предполагал…
— Что предполагал? — спросила Мария.
— Мне понятно, почему у Его высочества возникли сомнения! Все послания были написаны неизвестной ему рукой, — вставила свое слово Наташа.
— А принс знать всех почерк во дворе? — удивилась Мария. — У принс так много кто писать?
— Не во дворе, а во дворце, — тут же отвлек ее внимание Жуковский.
— Его высочеству пишут многие, — добавила Наташа, успокаивая принцессу, — но Александр Николаевич переписывался только с одной. С вами, Ваше высочество, с таинственной и прекрасной незнакомкой.
— Но как же это? — Александр все еще не мог прийти в себя от изумления.
— Это было нашей маленькой тайной, — сказала Наташа. — И до поры до времени принцесса стеснялась открыть ее. Она сочиняла, а я переписывала.
— Я не ожидал, — растерянно повторил цесаревич, — я не ожидал, что столь застенчивая и юная особа может так открыто и талантливо выражать свои чувства. Я не подозревал, что в вас дремлет такая страсть…
— Герр Жуковски говорить, надо не бояться показать льубов. Но мне чуть-чуть стыд.
— Что вы, принцесса, — воскликнул растерянный и польщенный Александр. — Ваше чувство прекрасно!
— О, нет! Это ваша стих так прекрасный, так поэт, что я должен быть искренность.
— Благодарю вас, Мария, — потрясенный цесаревич подошел к ней и поцеловал руку. — Это для меня комплимент. Я не считал себя поэтом.
— Александр Николаевич никогда не согласился бы на столь романтичный поступок, если бы не чувства, которые он к вам испытывает, — поспешила подсказать Репнина.
— Вы правы, Натали, — вздрогнул тот. — В своих стихах я выразил свои истинные чувства. Скажите мне, Натали, это была ваша идея?
— Нет-нет! Просто принцесса не знала, как еще убедить Вас в своей любви.
— Что же, ей это вполне удалось, — сдержанно признал Александр. — Но вместе с тем я хотел попенять вам, княжна. Этой игрой в тайную переписку вы ввели меня в заблуждение, я предполагал, что эти строки принадлежат перу другой дамы.
— Ви не думаль — это я? — расстроилась Мария.
— Я вообще ни о ком не думал, — цесаревич тут же исправил свою оплошность. — Я просто придумал себе прекрасную девушку. Я ее вообразил. Но теперь все кончено — я знаю, как она выглядит.
— Почему кончено, Ваше высочество? — насторожился Жуковский.
— Я хотел сказать, что фантазии закончились. И для чего теперь что-то придумывать, когда для тайн больше нет оснований?
— В таком случае, мы можем сообщить об этом государыне? — многозначительно спросил Жуковский.
— Да-да, — кивнул Александр. — Можете сказать ей.
— Что сказать? — тут же заметила их переглядывания Наташа.