Именно из этого района Буир-нора и Далай-нора [472] Чингиз-хан доставляет Ван-хану устное сообщение, восстановленное или резюмированное большинством наших источников и в котором он пытался смутить своего старого сюзерена, напомнив ему о годах дружбы и обо всех оказанных услугах. [473] Он собирался, как он говорил, снова войти в милость (но по выражению Сангина, усыпить бдительность Ван-хана.) Он называл Ван-хана своим отцом «хан ет-чиге», констатируя, что всегда скрупулезно исполнял свои обязанности вассала. Его верноподданный характер, его забота о соблюдении права, странно утверждаются в различных вариантах этого известного отрывка. В том же самом духе он напоминал Алтану, этому потомку древних монгольских ханов, что если он, Чингиз-хан, принял ханство, то это произошло по назначению того же самого Алтана, потому что Алтан и другие представители старших ветвей сами для себя отказались от царства. [474] Это сообщение в виде поэмы, облаченное в эпическую и лирическую форму, являлось юридическим актом, свидетельствующим о человеческой и союзнической корректности монгольского предводителя по отношению к своему бывшему сюзерену. Признаемся, что с политической точки зрения, Ван-хан, который разгадал слишком поздно яркую личность своего бывшего вассала, поступил опрометчиво, беря под защиту начинания этого сильного человека. Но, разорвав союз без веского повода, предательски атаковав Чингиз-хана, он давал тому право действовать таким же образом. И в этой игре, старый кереитский царь, слабовольный, нерешительный, слабый, подлый, разодранный своим окружением, рискующий, если он не пойдет до конца, вызвать мятеж своего сына Сангина, был неспособен вести борьбу против Чингиз-хана.
Пока что, все же, Чингиз-хан, оставленный частью своих людей после его поражения на Калакалджителет, проводил самые тягостные часы своего правления. В состоянии полного численного меньшинства, он был вынужден отступить далеко к северу, со стороны Сибири, брошенной на крайнюю границу монгольской страны, к рубежам современного Забайкалья. Он отступил с горсткой верных людей «к истоку реки Тура, на юге Читы», [475] рядом с маленьким прудом Балджуна, грязную воду которого он вынужден был пить. [476]
Он провел на Балджуна лето 1203 г. Его приверженцы, разделив с ним эти горькие часы, «Балджуинцы», были впоследствии блестяще вознаграждены.
Однако, еще один раз, коалиция, сформированная против Чингиз-хана, распалась сама собой, потому что эти непостоянные кочевники предусматривали только сезонные военные договоры. По Рашид ед-Дину, многие монгольские предводители, которые из ненависти к Чингиз-хану, доверились Ван-хану – Дааритай, Кучар, Алтан, Джамука – организовали заговор с целью убийства кереитского правителя. Вовремя предупрежденный, Ван-хан напал на них и отобрал их вещи, пока они убегали. Джамука, Кучар и Алтан спрятались у найманов, Дааритай подчинился Чингиз-хану.