Есть хочется страшно, даже забурчало в животе, хоть и потрясывает, как от лихорадки. Может простыл вчера, когда нам держали привязанными? Или заразу занёс с камнем? Камнем? Может в нём дело?
Я провёл ладонью по плечу, в которое вчера врезал ардаман, и ничего не обнаружил! Я не поверил, и ещё раз провёл рукой – никакого камня не было! Гладкая рука, ни следов повреждений, ни выпуклостей – как будто и не было под кожей никаких камней. Камень растворился в теле, растаяв как кусочек сахара в горячем чае.
Отправившись к своей палатке, я оделся, подёргал за ногу спящую красотку:
– Давай, поднимайся, светило уже высоко на небе!
Она потянулась, выставив вверх крепкие молочно-белые полушария, и томно сказала:
– Свинья же ты всё-таки Викор! Всю ночь спать не давал, метался, вопил чего-то, рычал как дикий зверь, а теперь будишь девушку ни свет, ни заря, да не ласковым поцелуем, а дёргая за ногу, как дикарь, волочащий меня на жертвенный камень! Гадина ты, одно слово.
– А ты бы хотела, не на жертвенный камень, а получить любовь ста крепких оркских воинов? Надо было подождать вчера, пока ты ими не насладишься…
– Тьфу, гадость какая! Убью тебя, гад такой!
Я увернулся от метательного снаряда, в виде кожаного женского сапожка и пошёл разжигать костёр.
Надо попить чайку – остался один переход до древней дороги в джунглях, стоило поторопиться, чтобы заночевать уже перед поворотом. Надеюсь, сегодня нам ничего не помешает идти. А там – дней четыре – пять, и Запретные земли. Стоило ли только туда идти? Теперь уж поздно об этом думать.
Я раздул красный уголёк, оставшийся в кострище, подложил к нему пучок хворостинок, и скоро яркое пламя весело трещало, облизывая котелок.
Друзья вставали ворча и поругиваясь на меня, который поднял их в такую рань, и только Дракк был бодр и весел, подтаскивая продукты и кружки поближе к костру. Его такой ранний подъём никак не напрягал, видно было, что всё это ему ужасно нравится.
Сидя на покачивающейся спине коня, я опять думал: Что же это такое со мной случилось? Не надо себя обманывать – в моём организме произошли какие-то изменения, как будто я занёс туда какую-то заразу. Впрочем – зараза, это то, что губит организм, я же чувствовал себя великолепно, за исключением какого-то зудящего чувства – как будто меня переполняла энергия, да температура у меня была излишне повышена. Когда я взял за руку Аранну, она даже ахнула, и бросилась щупать мой лоб. После моих многочисленных заверений, подруга успокоилась, и только с усмешкой сказала, что вообще-то она любит…когда я горячий. И что надеется, что я не остыну, пока не наступить момент 'Х'. Опять вспомнился странный сон – было такое ощущение, как будто я и в самом деле стал драконом, летал в вышине…а этот вкус тёплого горячего мяса, с текущей из него пахучей кровью…я даже непроизвольно облизнул губы. А желание вдохнуть воду – это-то что было такое? Я что, самоубийца? Почему это вдруг мне захотелось покончить с собой?'