— А–а, — протянула Эйлин, встав со стула и разгладив складки на темно–сером платье. — Ну, может быть. Я уже не помню, кто там у нас был в команде.
Северус тоже поднялся, и Эйлин неожиданно крепко прижала его к себе.
— Ты… ты держись, ладно? — прошептала она. — Ты сильный, я в тебя верю…
Он погладил ее по плечу, глядя на серебряные нити в ее черных волосах.
— Спасибо, мама…
Возможно, в его дальнейшей жизни будут моменты, когда он пожалеет о том, что ему не удалось покончить с собой тогда, в феврале. Но сейчас он совсем не жалел об этом.
Эйлин отстранилась, моргнула несколько раз и сказала:
— Мне уже пора идти. Твой отец наверняка волнуется… Пожалуйста, не забудь поблагодарить Дамблдора за то, что он позволил мне навестить тебя. Он вообще оказал мне сильную поддержку…
— Ты пришла через камин? — спросил Северус.
— Да, — кивнула Эйлин. — Попросила хозяина одного магазина в Косом переулке. Удачи тебе, Северус.
— Тебе тоже, — ответил он, и Эйлин, обняв его напоследок, шагнула в камин.
***
Когда Северус спускался по лестницам (то и дело пытающимся завести его совсем не туда) на третий этаж, он не мог думать ни о чем, кроме этой встречи. Он был невероятно взволнован: и ее неожиданностью, и известиями, полученными от матери, и… Было что‑то еще, что заставляло его сердце биться чаще, но словами выразить он бы это не смог.
Зато впервые за долгое время (а может быть, и вообще), Северус взглянул на свою мать другими глазами. Ему казалось, что теперь, после этой встречи, она стала ему гораздо ближе. Пусть откровенничать с ней его совершенно не тянуло, но он стал понимать ее намного лучше. Северус осознал с необычайной четкостью, что в нем течет кровь его родителей — как матери, так и отца, — и даже с последним он теперь готов был примириться.
Лэнс уже был в кабинете. На столе рядом с чернильницей Северус заметил несколько новых перьев, в углу громоздилась толстая кипа чистых листов пергамента.
— Извини, я задержался, — сказал он. — Встретил в «Гринготтсе» пару бывших коллег из Министерства… а что ты такой задумчивый? Что‑то случилось?
Северус встряхнул головой.
— Нет, ничего. Я просто думал, вы вернетесь раньше.
— Извини, — повторил Лэнс. — Кстати, я купил тебе мантию. Пойдем, померишь.
Они прошли в спальню, и Лэнс развернул верхний сверток из небольшой груды, лежавшей в углу. Северус стянул через голову свою мантию и надел новую. Она пришлась ему впору, но ощущение было какое‑то странное. Северус очень мало разбирался в одежде, но даже ему стало ясно, что качеством эта мантия заметно превосходит его прежнюю — это было видно и по мягкости ткани, и по неуловимым деталям покроя. И тем не менее Северус чувствовал, что она для него… пожалуй, слишком новая. К той мантии он уже настолько привык, что эта воспринималась как нечто инородное, чужое.