Через два дня Матвей позвонил. Пригласил ее в ресторан. Она согласилась. Вечером спустилась во двор, опоздав всего лишь на двадцать минут. Он стоял возле своего авто, хорошо улыбался. Приятный парень. Нормальный.
– Привет, – сказала она, глядя ему в глаза и там обнаруживая то, что хотела.
Она ему нравится. И еще как.
– Извини, что опоздала.
– Ерунда, – ответил он. – Иди сюда. Посмотри, что у меня есть.
«Иди сюда» произнеслось негромко, интимно. Марина повиновалась, сразу признавшись себе: куда бы ни позвал ее этот молодой человек с честным лицом и свободными движениями рук – она пойдет. Не от любви – помилуйте, какая любовь на первом свидании? – и не от симпатии даже, а от любопытства. От жадного дамского интереса.
Он открыл багажник. Замок щелкнул басом, внушительно.
Внутри покоился букет, огромный, влажный. Розы. Крупные, на метровой длины стеблях.
– Нравится?
– Да.
– Это тебе.
– Спасибо.
Она засмеялась, приняла на руки хрустящий благоухающий груз. Отправила поверх темно-бордовых бутонов специальный взгляд. Если смотреть на мужчину сквозь только что подаренный тысячерублевый набор цветов, взгляд становится специальным сам по себе.
Нет, она впечатлилась не цветами. Нежнейшие, бархатные розы выглядели замечательно и пахли тоже, но она в свои девятнадцать видала букеты и получше. Багажник – вот что поразило Марину. Стерильно чистый. Ни пятнышка грязи. Ни пылинки. Никаких грязных тряпок, мятых ведер, никаких канистр и ржавых железок. Промасленное, неприглядное барахлище, обычно под завязку забивающее кормовые отсеки автомобилей, в том числе у ее собственного отца, – здесь отсутствовало. Пусто, чисто. Почти слишком чисто, но не слишком, а так, как надо.
Сели и поехали.
Она не стала скромничать.
– Боже, что за запах в твоей машине!
– Миллионерский, – скромно признался Матвей.
– Это как?
– Натуральная кожа, – перечислил он, – красное дерево, пластик. Плюс шампунь для кожи, мастика для красного дерева, полироль для пластика…
– …и парфюм, – добавила Марина, втягивая ноздрями пряную атмосферу своего нового и лучшего мужчины.
– Пако Рабанн.
– Я так и знала! Зачем ты сказал! Я бы угадала сама!
– Не сомневаюсь.
Помолчали – приятно, в приторном предвкушении дальнейшего. Взяли паузу.
– А ты, значит, миллионер?
– Ни в коем случае.
– Но в миллионерских запахах разбираешься.
Тут скула Матвея прокатилась вниз и вверх, опять обозначилась синяя жилка поперек виска, губы жестко – даже жестоко – сжались и вновь разомкнулись:
– Надо, – сообщил он, – носить на себе запах денег, и тогда деньги появятся. Они придут на запах.