— Вдруг после нашего разговора там, в имении, он решил, что для меня сцена — не самое главное в жизни?
— Нет! Все знают, что ты мечтаешь стать актрисой. И Иван Иванович так хотел. А давай я побегу к князю, разведаю чего…
— Что ты, что ты! — замахала на него руками Анна. — Негоже так! Стыдно на глаза лезть. Ждать буду, пусть судьба сама распорядится, как положено.
— И где ты только силы берешь, чтобы все терпеть да обиды сносить? — вздохнул Никита и, заглядевшись на нее, вдруг потерял самообладание. — Аня, милая ты моя…
— А вот это ты зря, Никита, — тихо сказала она, отстраняясь от его объятий. — Говорили мы уже с тобой, не стоит душу попусту ворошить…
Никита хотел возразить ей, но в гостиную степенно вошел Матвеич и торжественно произнес:
— Письмо. Анне Платоновой. Лично.
Анна тут же бросилась к нему и взяла с серебряного подноса продолговатый конверт. Она не решилась раскрыть его сразу и с повлажневшими от волнения глазами оглянулась на Никиту.
— Наконец-то, дождались! — выдохнул он. — Читай! Читай скорее!
Анна улыбнулась и вскрыла ножичком конверт. Потом она достала и развернула присланную из Дирекции театров бумагу и прочитала письмо… Ножик выпал из ее рук, Анна покачнулась. Матвеич поддержал ее под локоть и неодобрительно покачал головой — упавший ножик едва не повредил паркет.
— Мне отказано… — прошептала Анна. — Господин Оболенский не желает даже прослушать меня!
— Этого не может быть! — воскликнул Никита.
— Увы… — развела руками Анна. — Впрочем, я сама виновата…
— Ты тут ни при чем! — настаивал Никита. — Мы прямо сейчас поедем к князю Оболенскому и сами спросим его, почему он передумал. Я не верю этому письму! Я помню, как ему понравилось твое пение… Ты рождена для сцены. Когда ты играешь, сердце замирает. Это все несправедливо, не правильно!
— Никита! — остановила его Анна. — Не вини никого. Я и сама не знаю, что со мной происходит. И, быть может, князь почувствовал эти перемены. Это прежде мне ничего, кроме сцены, не надо было, а сейчас…
— Это вольная, — покачал головой Никита. — Я знаю, я сам это испытал. Первое время все не мог решиться — куда идти, что делать… И к старому возврата нет, и будущее кажется таким неясным и пугающим. Поверь, это пройдет. Ты потом не простишь себе, что отказалась от своей мечты.
— А моя ли это мечта, Никита? — Анна вздохнула. — Да, мне нравится играть, свет рампы манит меня. Но это то, что мне внушил Иван Иванович, он передал мне свою любовь к театру. Он хотел, чтобы я стала актрисой. И это ради его памяти я приехала сюда.
— Не говори так, Аннушка, ты прямо живешь на сцене!