Он сидел на диване в тулупе, все еще поеживаясь от холода, и пил принесенный ему Матвеичем чай.
— То есть как это — не знаете? — растерялся Оболенский.
— А вот так! — метнув в его сторону недобрый взгляд, отрезал Никита. — Я ее уже полдня ищу! Весь дом обыскал, на чердаке и в подвале смотрел. Все соседние улицы обегал, до последней косточки промерз… Нет ее нигде, как сквозь землю провалилась… Ушла она…
— Как ушла? Почему ушла?!
— А вы не знаете? Да вот как письмо ваше с отказом получила, тихо собралась и ушла. Совсем ушла!
— Да что ты заладил, голубчик! Человек — не иголка в стоге сена, не могла она просто так в воздухе раствориться!
— А если и растворилась, вам-то что? Вы свое дело сделали — Анна последнюю надежду потеряла! Вот и сгинула…
— Кто — «сгинула»? О ком речь?
Никиту аж подбросило — на пороге гостиной стоял Корф. За ним виднелась женская фигура. Никита подумал — это Анна с ним пришла, но потом разглядел, что женщина — та, что гостила недавно у Долгоруких, госпожа Болотова, кажется.
— Владимир Иванович! — бросился к нему Никита. — Аннушка пропала!
— Что значит — пропала?! — Корф побледнел, шагнул навстречу Никите и вдруг заметил Оболенского. — Сергей Степанович? Что здесь происходит?
— Видите ли, — немного смущенно принялся рассказывать тот, — я немного приболел и велел своему инспектору принять Анну. И вдруг он сообщает мне, что прослушивание прошло ужасно, что Анна бездарна и откровенно домогалась его. В связи с чем, он на свой страх и риск отписал ей отказ и передал письмо сюда. Я был потрясен и велел разыскать Анну немедленно и привести ко мне. И вот он приезжает с той несносной девицей, что сидит сейчас в моей карете. Если вы позволите привести ее…
— Я мигом! — кивнул Никита и выбежал из гостиной.
— Хорошо, — кивнул Корф и велел толкавшемуся позади него Матвеичу взять вещи его спутницы и отвести ее в одну из гостевых комнат.
Женщина пыталась пробиться для приветствия к Оболенскому, но Корф невежливо вытолкал ее за дверь и плотно закрыл обе створки. Потом предложил Оболенскому присесть. Тот поблагодарил, но отказался — князь был взволнован и не находил себе места.
— Просто нелепость какая-то! Эта мошенница явилась в театр на прослушивание вместо Анны! Но, однако, неудивительно, что мой помощник, господин Шишкин, просто выгнал ее — я помню ее вопли в библиотеке у вас в имении! Это зрелище трудно забыть — худшего балагана нет даже на тьмутараканской ярмарке! И я ничего не мог сделать, меня не было в театре…
— Сергей Степанович, — мягко сказал Корф, — прошу вас успокоиться. Эмоциями делу не поможешь, сейчас вернется Никита, и мы во всем разберемся.