— Ты вернулся, Миша? — удивился Корф, увидев входящего в столовую Репнина. — Что так скоро?
— Заехал поговорить с Модестовичем, а Варвара, как обычно, соблазнила обедом, — ответил тот, присаживаясь к столу.
— Да, что умеет, то умеет, — улыбнулся Корф. — Но ты-то чем расстроен? Или страсти все покоя не дают?
— Мне не до нежных чувств, — ответил Репнин, разворачивая туго накрахмаленную салфетку. — Сегодня зарезали Седого, цыгана, надеюсь, ты помнишь его. Перед смертью он сказал о каком-то перстне, а вот имени убийцы назвать не успел.
— Ты уверен, что его убили не свои? — пожал плечами Корф, отпивая глоток прохладного десертного вина.
— Все не так просто, — кивнул Репнин. — Цыгана зарезали его собственным ножом, так что получается, будто он сам себя и убил. А незадолго до смерти к нему приходила какая-то женщина. Цыгане сказали — вроде той, что живет в лесу.
— Вот как, убил сам себя, говоришь? — Владимир поставил бокал на стол и посмотрел прямо в глаза Репнину.
— А сейчас я узнал, что перстень, о котором говорил цыган, принадлежал Сычихе.
— Ясно, — глухо сказал Корф.
— Что ясно?
— Сычиха убила цыгана.
— Владимир, — растерялся Репнин, — как ты можешь бездоказательно обвинять человека в убийстве?
— Тот, кто убил один раз, убьет и второй! Правда, одно убийство уже сошло ей с рук. Но теперь… Ты же не позволишь ей избежать наказания?
— А кого она убила? — недоуменно спросил Репнин, видя, как Корф встает из-за стола.
— Сейчас это не имеет значения, дело прошлое.
— Куда ты, Владимир?
— Идем! К черту обед! Куда важнее найти и наказать убийцу.
Репнин ничего не понимал, но Корф так решительно вмешался в его расследование, что препятствовать ему было невозможно.
Владимир, ничего не объясняя, приказал Григорию запрягать сани и, вооружившись пистолетом, велел Репнину ехать с ним к исправнику.
— Но исправник сейчас, наверное, в таборе, — попытался возразить Репнин.
— Значит, едем в табор, — ничуть не смутился Корф.
Дальнейшие события развивались еще стремительней. Застав исправника в таборе и сообщив ему о своих подозрениях, Корф настоял на незамедлительном аресте Сычихи. Что тут же и было сделано. И лишь когда потрясенная женщина оказалась за решеткой, Корф внешне успокоился и предложил Репнину отметить это событие. Но прежде он пожелал говорить с Сычихой. Наедине. Исправник не стал возражать и допустил его к арестованной в камеру.
— Володя… — Сычиха поднялась ему навстречу.
— Вот ты и в тюрьме, — самодовольно сказал Корф. — Я давно мечтал об этом! Теперь ты больше никому не причинишь зла! Каждый преступник рано или поздно получает по заслугам!