Выданных Писаревым господ-кружковцев не стали предавать публичной казни, а сослали на каторгу. Для Писарева инсценировали побег во время ареста, когда жандармы накрыли всех сторонников господина Петрашевского, и отправили в командировку за границу, где он одно время сопровождал повсюду месье Бакунина. Бакунин, сын мелкопоместного дворянина из Тверской губернии, уже несколько лет назад был лишен всех российских прав и заочно приговорен к каторге за свои воззрения. Он призывал к свержению любой власти с оружием в руках и всегда искал повод применить на практике свои карательные наклонности.
Писарев был знаком с господином Бакуниным еще по Петербургу, входил и в его кружок, но свою работу в нем посчитал недоразумением и бесполезной тратой времени. Кружок развалился и без его помощи, когда Бакунин, отличавшийся огромным себялюбием и неисправимой гордыней, вызвал на дуэль своего давнего друга и товарища по кружку господина Каткова, после чего вынужден был бежать в Германию, и уже безвозвратно.
Бакунин интересовал начальство Писарева, прежде всего, из-за своих связей с поляками. Однако революционное брожение во Франции на какое-то время переместило центр профессиональных интересов руководства капитана, и Писарев приехал в Париж, где негласно был подчинен ведомству Киселева, что означало для него повышение. Хотя на первых порах Писарев вынужден был делать в столице Франции то же, что и в столице России. Европа в целом потрясла его воображение настолько, что Писарев впервые стал серьезно задумываться о невозвращении.
Теперь-то он понимал, почему этот город и эта жизнь манили к себе русских, как магнит, и привораживали буквально всех — от родовитых дворян до высоколобых разночинцев. Писарев застал Париж и светское общество в самый разгар их цветения при Луи-Филиппе. Отверженный в силу своей профессии на родине, где он никогда не был завсегдатаем богатых салонов, и вынужденный вращаться в кругу «библиотечных крыс» из университета и чиновничьих кабинетов, во Франции Писарев получил приказ надзирать за русскими, принятыми в высшем парижском свете или что-то около того.
В его обязанности входило наблюдение за дворянами, попавшими во Франции под влияние католической церкви. Таких, как удалось выяснить Писареву, было немало и среди влиятельных и богатых дам, и даже среди сотрудников Министерства иностранных дел. Тут была, к примеру, жившая в Сен-Жерменском предместье госпожа Софья Петровна Свечина, чей салон считался центром обновленного католицизма и куда частенько во время своих командировок в Париж заглядывал весьма известный дипломат граф Павел Петрович Убри, тоже замеченный в симпатиях к иной вере.