— А ваши проблемы не могут подождать? — не очень любезно осведомился у Наташи доктор Вернер, когда она настоятельно потребовала, чтобы он немедленно отправился вместе с нею в дом ее родителей.
— Нет, — взволнованно настаивала Наташа, — дело очень важное. Моя родственница, баронесса Корф серьезно заболела.
— Но я днями, навещая Елизавету Петровну, виделся с ее сестрой, и Анастасия Петровна показалась мне вполне здоровой, — удивился доктор. — А что она говорит, какие называет симптомы?
— В том-то и дело, что она не говорит! — воскликнула Наташа. — И никого не узнает, только бормочет что-то непонятное и зовет погибшего отца. Она как будто в беспамятстве и вы глядит ужасно!
— Странно, странно, — пробормотал Вернер, все еще беспокойно оглядываясь на коллег, не без споров о старшинстве занимавших места на сцене — в ряду, специально устроенном для них по этому случаю. — Итак, вы говорите, баронесса плоха?
— Очень плоха, Игнатий Федорович (доктор поморщился — немецкое Теодорович плохо приживалось среди его высокопоставленных клиентов), — настойчиво и с заметным раздражением повторила Наташа, и доктор понял, что дальнейшее уклонение от исполнения своих прямых обязанностей впоследствии может быть неправильно истолковано Репниными, все еще имевшими вес при дворе, тем более в свете отношений между княжной и… сами понимаете, кем.
— Хорошо, хорошо, — с досадой сказал доктор и, кинув последний, полный неподдельной зависти к более удачливым коллегам взгляд, бросил стоявшему неподалеку служителю, всего несколько минут назад принявшему у него цилиндр. — Подайте! Я уезжаю.
В доме меж тем царила тихая паника. Анну с помощью слуг перенесли в спальную, но раздевать не решились — ждали доктора. Лиза, сидевшая на кровати рядом с сестрой и державшая Анну за руку, все время поглядывала на часы — ей казалось, что время остановилось и ничего не происходит. Прибежавшая от детской Варвара пыталась было запричитать, но Татьяна так шикнула на старуху, что та тотчас же затихла и, сев в ногах Анны, принялась растирать ей оледеневшие ступни. Татьяна хотела ее прогнать — как бы старая хуже не сделала, но Варвара посмотрела на нее грозно и буркнула — и не таких возвращала!
Наконец, появились Наташа с Вернером, и тот первым делом прогнал от кровати Анны всех, позволив остаться только Татьяне, которая подавала ему воды для рук и полотенце. Остальные ждали в гостиной, и Наташа, как самая выдержанная, то и дело успокаивала и подбадривала близкую к обмороку Лизу и косилась на все что-то бормотавшую Варвару. И лишь когда Игнатий Теодорович вышел, проведя у постели больной по их ощущению довольно много времени, в гостиной воцарилась тишина, и все воззрились на доктора с надеждой и одновременно опасением — выражение его лица явно не обещало им хороших новостей.